Виктор Маркович Живов - филолог, историк, заместитель директора Института русского языка имени академика В.В.Виноградова (Москва) и профессор Университета Беркли (США). Вашему вниманию предлагается курс его лекций об истории византийской культуры.

Первые века христианства совпали с разложением и гибелью великого античного государства - Римской империи. По преданию, в 312 году накануне битвы между двумя соперничавшими императорами, одному из них во сне явился огненный крест и надпись: "Сим победиши!" Наутро, когда армия противника переходила через реку Тибр, рухнул мост, император Максенций утонул на глазах своего войска. Победитель, император Константин, прекратил гонения на христиан и сделал их веру официальной государственной религией. На месте старого города Византия он построил христианскую столицу империи, Константинополь. Шесть столетий спустя Древняя Русь приняла крещение из Византии, вместе с верой получив письменность и священные книги, переведенные с греческого на специально созданный церковнославянский язык.

Елена Ольшанская: В июне 1815 года Наполеон I обратился к правительству с такими словами: "Помогите мне спасти отечество... Не будем подражать примеру Византийской империи (n'imitons pas l'exemple du Bas-Empire), которая, будучи теснима со всех сторон варварами, сделалась посмешищем потомства, занимаясь тонкими спорами в то время, когда таран разбивал городские ворота". Последняя древняя империя и в то же время первое в мире христианское государство, Византия пала от турок в середине 15 века. Надеясь на братскую помощь Рима, за несколько лет до гибели она заключила унию (объединилась) с католиками, но это ее не спасло. Церковный вассал Византии, Русь, боровшаяся в то время с монгольским игом, от унии отказалась, сохранив греческую веру - православие.

Виктор Живов: Мои главные интересы - история русской культуры, в частности, история русской религиозной культуры. Когда мы говорим об истории русской религиозной культуры, мы, естественно, говорим о православии, когда мы говорим о православии, мы, естественно, говорим о Византии. Когда мы говорим о Византии, нам нужно представлять себе, что это было за место и что там происходило. Вообще говоря, многое из того, что написано и так или иначе утвердилось в истории русской культуры, связано с очень неадекватными представлениями о культуре византийской. Это началось давно. Если мы возьмем, например, такой замечательный памятник русской исторической мысли, как Первое философское письмо Чаадаева, то мы увидим, что Чаадаев пишет о византинизме, который отторг Россию от цивилизационного развития Запада, прервал все естественные цивилизационные связи и привел к тому, что Россия стала такой чудовищной, с его точки зрения, страной. Мы, в общем, можем представить себе, из каких источников Чаадаев черпал свои представления о Византии. Прежде всего, это была известная книжка Гиббона "Падение и гибель Византийской империи", многотомное, очень популярное в начале 19 века издание, которое описывало Византию как страну, чуждую западной цивилизации, как страну, в которой торжествовало восточное разложение. И именно это усваивает Чаадаев, именно это он и говорит, приписывая некоторую неевропейскую, незападную сущность России. И так или иначе это продолжается. Можно было бы посмотреть, как разные мыслители 19 века пользуются Византией - Хомяков, Леонтьев, Владимир Соловьев и так далее.

Елена Ольшанская:" Народы - в такой же мере существа нравственные, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как отдельных людей воспитывают годы...Все народы Европы имеют общую физиономию, некоторое семейное сходство... Еще сравнительно недавно вся Европа называлась христианским миром, и это выражение употреблялось в публичном праве...А ведь, стоя между между двумя главными частями мира, Востоком и Западом, упираясь одним локтем в Китай, другим в Германию, мы должны были бы соединить в себе оба великих начала духовной природы... и совмещать в нашей цивилизации историю всего земного шара. Но не такова роль, отведенная нам Провидением... Глядя на нас, можно сказать, что общий закон человечества отменен по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его... ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, а все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили..., - писал Петр Чаадаев ". "Византизм - в государстве значит самодержавие, - утверждал позже Константин Леонтьев. - В религии он значит христианство с определенными чертами, отличающими его от западных церквей, от ересей и расколов. В нравственном мире византийский идеал не имеет того высокого и во многих случаях крайне преувеличенного понятия о земной личности человека, которое внесено в историю германским феодализмом. Мы знаем наклонность византийского нравственного идеала к разочарованию во всем земном, в счастье, в устойчивости нашей собственной чистоты, в способности нашей к полному нравственному совершенству... Византизм (как и вообще христианство) отвергает всякую надежду на всеобщее благоденствие народов... (Идея византийского царя у нас нашла) страну дикую, новую, народ простой, свежий, простодушный, прямой в своих верованиях"...

"...Судьбою павшей Византии

Мы научиться не хотим,

И всё твердят льстецы России:

Ты - третий Рим, ты - третий Рим...," - это Владимир Соловьев.

Виктор Живов: У них у всех очень странная Византия. Для Хомякова настоящее православие - у славян, а Византия - это какая-то погруженная в Восток религия. У Леонтьева - напротив, он эстетизирует Восток и вместе с Востоком эстетизирует Византию. Но, что такое Византия? Византия - это Восточно-римская империя. Это колыбель, в том числе и западной цивилизации. Поэтому, не представляя себе адекватно, что там происходило, какая там была культурная жизнь, каким образом в этом центре цивилизации античность перетекала в средние века, каким образом от позднеантичного политеизма люди переходили к христианству, в каких условиях собирались Вселенские Соборы, которые формулировали православную доктрину, невозможно понять никакое дальнейшее развитие, в том числе и русское. Русское развитие, конечно, связано с Византией. Мы принимаем христианство от греков, мы развиваем эту традицию, мы отступаем от нее. И надо понять, в каких местах происходило это отступление, что перенималось, что оставалось вне сферы внимания. Мы должны понять, каким образом совершалось распространение христианства, распространение доктрины. Оно совершалось не как распространение абстрактной системы постулатов, а как жизненное учение, как образ жизни. И в этом смысле оно, конечно, по-разному распространялось среди иудеев в Палестине и иудеев в диаспоре, среди необразованных язычников и среди позднеантичной элиты, то есть, образованного общества, для которого образование было важнейшим достоянием, а христианство оказывалось приемлемо в том случае, когда оно сочеталось с их образованностью. Как пишет Ириней Лионский, греческий отец церкви, который родился между 140 и 160 гг, который был епископом в Лионе в Галлии: "Наше учение согласно с евхаристией, и евхаристия, в свою очередь, подтверждает наше учение".

Елена Ольшанская:Евхаристия - церковное таинство причащения хлебом и вином, от греческого слова "благодарение". Евхаристия была установлена Иисусом Христом во время Тайной Вечери, накануне казни, когда он прощался с учениками, будущими апостолами. Святой Ириней Лионский родился в Малой Азии спустя сто лет после гибели Христа и в юности был учеником мужа апостольского, Поликарпа. " Что было в то время, - писал он в одном из сохранившихся писем, - я помню живее, чем недавно случившееся... я мог бы теперь изобразить место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп, изобразить его походку, его образ жизни и внешний вид, его беседы к народу, как он рассказывал о своем обращении с Иоанном и с прочими самовидцами Господа, как он припоминал слова их и пересказывал, что слышал от них о Господе, о Его учении и чудесах...".

Виктор Живов: Обычно история христианской доктрины начинается приблизительно с 100-го года. Хотя христианские тексты, содержащие учение, появлялись и до этого. Это, в первую очередь, апостольские послания. Никакой четкой содержательной границы, отделяющей послания апостола Павла от писаний так называемых мужей апостольских - следующего поколения христианских писателей - нет. У них сходное содержание и сходные задачи. Отличие в том, что христианская церковь около этого времени, около 100-го года, в начале П-го века, становится самостоятельным, обособленным от иных религий институтом. И этот институт имеет "всемирное" ( в рамках того мира, в котором это происходит) в рамках Средиземноморья, или в рамках Римской империи - в этих рамках христианство претендует на всемирное распространение. Оно прозелитирует среди всех социальных и этнических групп имперского населения.

Елена Ольшанская:В романе английского писателя Ивлина Во, посвященном знаменитой христианской святой - Елене, матери императора Константина Великого, приводится ее разговор с мужем, знатным римским воином Констанцием Хлором, отцом будущего основателя Византийского государства. Елена спрашивает о незримой стене, окружающей границы Римской империи. "Я человек не сентиментальный, - сказал Констанций, - но я эту стену люблю. Только подумай - миля за милей, от снегов до пустынь, окружает она весь цивилизованный мир. По одну ее сторону - спокойствие, благопристойность, закон, алтари богов, прилежный труд, процветающие искусства, порядок; по другую - леса и болота, дикие звери и дикие племена, словно стаи волков с их непонятной тарабарщиной. А посреди, вдоль стены - вся военная мощь империи, которая день и ночь охраняет границу". В конце романа Елена, разочарованная в языческой цивилизации, тайно ставшая христианкой, прибывает в Рим к сыну, битвами, интригами и коварством завоевавшему наследственный титул императора. ... "Повсюду суетилась разношерстная публика - левантинцы, берберы и чернокожие вперемешку с бледными, тощими и чахлыми обитателями трущоб... Какой-нибудь фракиец или тевтон мог, повстречав на улице своего соотечественника, обнять его и говорить на родном языке, но распознать христиан в толпе было невозможно... Любой торговец с тачкой, продающий на углу горячие жареные колбаски с чесноком, любой золотарь со своей вонючей бочкой, любой юрист или его секретарь могли быть такими же частичками этого мистического единства, как и Вдовствующая Императрица. И в любой момент в него мог влиться любой из язычников, кишевших вокруг. Священный город, престол святого Петра, заполняла не просто толпа, а огромное количество живых душ, облеченных в разнообразные тела".

Виктор Живов:Распространение христианства в позднеантичном мире было если не стремительным, то, во всяком случае, очень быстрым. Число христиан в Римской империи, конечно, с трудом поддается оценке. Но можно полагать, что к концу 3 - началу 4 века, то есть до того, как христианство стало религией императоров, до Константина Великого, оно достигает 10% населения, с крупными общинами по всей империи, в наибольшей степени в Сирии, в Малой Азии и больших городах Средиземноморья. 10% - это много. Почему христианство из веры горстки галилейских рыбаков сделалось религией всемирной империи, никто однозначно и рационально объяснить не возьмется. Для верующего человека объяснение состоит в божестве Христа и в промысле Божьем. Для историка, который не может себе позволить таких аргументов, дело, видимо, должно сводиться к тому, как образуется повествование об истории. История ведь всегда ретроспективна, она рассказывает о тех путях, которые к чему-то привели. Скажем, во П-м веке был очень распространен культ Аполлония Тианского. Мы о нем не очень много знаем. У него было, тем не менее, не так мало последователей в той же Сирии, а потом из него ничего не выросло. И поэтому некому было сохранять свидетельства, сберегать вещественные реликвии, некому было писать историю. Можно сказать - горе побежденному. Это то, с чем историк сталкивается постоянно, а историк религиозной культуры в превосходной степени. Христианство с самого начала обращено ко всей вселенной, и этим оно отличалось от иудаизма. Иудаизм в это время тоже прозелитировал, но он прозелитировал, если угодно, на такой квази-этнической основе. То есть, принявший иудаизм становился евреем, входил в этническую общину. А христианство было устроено по-другому. Уже на апостольском соборе в Иерусалиме апостол Петр провозглашает, что бог "не положил никакого различия между нами и ими (то есть язычниками), верою очистив их сердца". Язычники не нуждались в обрезании. И это означало, что, переходя в христианство, они не становились евреями. Начало, тем не менее, было положено еврейскими общинами, прежде всего, еврейскими общинами диаспоры. Апостол Павел, как известно, обращался с посланиями прежде всего к общинам в Малой Азии. И об этих же общинах говорится в откровениях Иоанна Богослова. Можно предположить, что относительный успех в диаспоре был связан не только с тем, что некоторые иудеи поверили в приход, смерть и воскресение Мессии, но и с определенными социальными устремлениями. Им нужен был выход из диаспорической изоляции. Они стремились к тому, чтобы привести свою религиозную жизнь в соответствие c ощущением себя как граждан империи. Конечно, это было заметно уже и в иудаизме. Скажем, когда Филон Александрийский усваивает платонизм, он стремится создать синтез веры своих отцов, синтез иудаизма и эллинского умозрения.

Елена Ольшанская:Филон Александрийский родился в 20 году до Рождества Христова и умер в 54 году новой эры. В 42 году он сопровождал специальное посольство к императору Калигуле в надежде испросить для евреев защиту от преследований за то, что они отказывались ставить статуи римских императоров в своих синагогах. Эта миссия с позором провалилась, но после смерти Калигулы Филон выступил в сенате и прочитал свое сочинение, где связал идеи великих греческих философов с аллегорическим истолкованием Ветхого Завета. Филон объяснил, что некие существа (идеи), которые, по учению Платона, являются посредниками между Богом и созданным им миром, у евреев - ангелы. Их общим выразителем является Логос. Учение Филона сыграло важную роль в основании христианской доктрины.

Виктор Живов:После разрушения Иерусалима в 80 году евреи потеряли родину, и это способствовало распространению диаспорического ощущения. И, возможно, у какой-то части иудеев пошатнулась вера в приход Мессии как земного царя, который принесет Израилю земную победу и земное торжество. Нельзя сказать, что христианскую веру сразу же приняло большинство иудеев. Скажем, то, что мы знаем из археологии, по раскопкам церкви в Дура-Европос на Евфрате, которая была построена в 230 годах - эта церковь вмещала приблизительно 70 человек. А через 50 метров от нее стояла еврейская синагога. И это было большое здание с фресками, которые рассказывали о деяниях Моисея и с сидениями приблизительно для 120 верующих. В Сардосе синагога вмещала полторы тысячи человек, это громадная конгрегация. Мы знаем из некоторых ранних христианских памятников, скажем, из "Дидахе" (или "Учение 12 апостолов"), что эта иудео-христианская община первой половины П-го века уже осознавала себя как отделившуюся от иудейства. "Посты же ваши да не будут с лицемерами, ибо они постятся на второй и пятый день недели. Вы же поститесь в среду и в пятницу". Кто постился в понедельник и четверг? Это были иудеи, фарисеи. Равно как, впрочем, и ученики Иоанна Крестителя. Это предписание направлено против излишне иудействующих христиан, которые сохраняли иудейскую практику поста. При отделении от иудейства было важно забрать с собой то, что представляло ценность для новой религии. Это, прежде всего, была Священная история - Ветхий Завет. Священная история Ветхого Израиля кончилась, потому что достигла своей цели, то есть, пришествия Спасителя. События Ветхого завета - это тени того, что будет обнаружено, раскроется в христианском будущем. Например, жертва Исаака, принесенная Авраамом, предваряет распятие Христово. Это прототип или первообраз той жертвы, которую приносит Бог-Отец, отдавая Бога-Сына на распятье. Точно так же лествица Иакова, которая соединяет землю с небесами - это прообраз креста Христова, который в свой вольной жертве открыл путь от земного существования к вечной небесной жизни, и так далее. Так истолковывается Священное писание. Эта система интерпретации Библии представляет собой одну из основ христианского видения спасения. Она относится к основам христианского умозрения. И с теми или иными модификациями она проникает все патристическое богословие, как восточное, так и западное.

Елена Ольшанская:"Учение двенадцати апостолов" ("Дидахе") написано, вероятно, в Сирии или в Палестине. Оно представляет собой свод практических наставлений для жизни раннехристианской общины. Там говорится: "непрестанно ищите лица святых. Это очень важно для нас, это наши путеводительные столпы".

Виктор Живов: Каким было богослужение в древнем христианстве? Один из основных наших источников "Дидахе"( "Учение двенадцати апостолов"), и здесь мы находим основные элементы складывающейся христианской традиции. Не только учения, но всей церковной жизни. Это очень ранний памятник, датируемый обычно первой половиной П-го века. Хотя, вероятно, небольшие добавления были сделаны позже. И замечательно, что в нем уже запечатлена жизнь христианской церкви. Весь трактат разделен на 16 глав. Мы можем условно разделить его на две части. В первой части богослужебные указания, а вторая часть - указания дисциплинарные. В конце говорится о Втором пришествии Христовом. Что существенно? Что уже в этом раннем памятнике, напоминаю, это первая половина П-го века, видно, что церковь понимается как универсальная. Церковь всех христиан - это единая церковь и вместе с тем это церковь святых. Символ этого единства - евхаристия, евхаристический хлеб. В молитве евхаристической мы читаем: "И как этот преломленный хлеб рассыпан по холмам и затем, когда он собран, становится единым, так пусть твоя, Господи, церковь соберется от концов Вселенной в твое царствие". Мы здесь находим зачаток того, что называется анамнезисом, воспоминанием о Тайней вечере Христовой. Мы находим молитвы о единстве церкви, то, что в современном богослужении звучит как "Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святого Духа", и мы находим здесь благодарственные молитвы по причащении. Вопрос о том, ограничивалось ли этим раннехристианское богослужение, до сих пор вызывает дискуссии. Мы знаем из других источников, что христианские общины объединялись не только в евхаристическом богослужении, но и в общей трапезе, так называемой агапе. Надо полагать, что общие трапезы, агапы, тоже сопровождались молитвами. И в них, в этих молитвах можно, наверное, увидеть зачаток того, что ряд литургистов называют богослужением времени. Христианское богослужение с самого начала было двунаправленным. Одной осью - в движущуюся историю, другой - в вечность Царствия небесного. Евхаристия, евхаристическое богослужение - это средоточие всей церковной службы. Оно всегда неизменно по своему содержанию и значению. Это таинство, которое постоянно повторяется во времени, но от времени не зависит. Вместе с тем у нас есть другое богослужение, которое мы можем назвать богослужение времени, которое благословляет время, как утренние или вечерние молитвы. Они благословляют творение Божие, благословляют то, что Бог дал нам провести этот день. Евхаристия же была осуществлением вечного Небесного царствия во времени. Она делала это время осмысленным, как точку на линии. На линии, устремленной к конечному Преображению мира. Временные циклы - суточный цикл, недельный цикл, годовой цикл - не замыкались в себе, а катились как колеса по пути, ведущему ко Второму пришествию Христа. Эсхатология совмещалась с освящением времени. Собственно, этот эсхатон, грядущее Царствие небесное освещал земное время. День за днем совершаемая евхаристия оказывалась пунктиром проникновения в вечность Грядущего царствования. Пунктиром, который отмерял во времени путь к этому царствованию. Вместе с тем собравшаяся в храме община в рамках таинства образовывала ячейку этого Грядущего царствования, выступала как "община святых", то есть, получивших спасение. Вспомним, как говорится в "Дидахе": "Кто свят, тот пусть подходит". Вот этот опыт спасения и был основой жизни раннехристианских общин. Он объединял их, он давал им силы для испытаний во время гонений. Он создавал то ощущение времени и истории, в котором сочеталось вселенскость, я бы сказал, с интимностью, кратковременность земной жизни сочеталась с вечностью бессмертия. Церковь живых соединялась с церковью ушедших из жизни братьев и сестер, что в восприятии христиан из язычников могло замещать дорогой для них культ предков.

11 мая 330 г. император Константин Великий праздновал освящение новой столицы Римской империи. Он сам выбрал для нее место на холмистом полуострове между проливом Босфор и бухтой Золотой Рог, где удачно пересекались торговые пути из Черного моря в Средиземное. За тысячу лет до этого греческие мореходы основали здесь небольшую колонию Византий. Город был выстроен заново: крепостные стены, широкие улицы, множество общественных зданий - сенат, императорский дворец, храмы, ипподром, форум, акведуки, портики. Вместе с императорским двором из старого Рима в Новый Рим переехала высшая аристократия, та ее часть, что приняла новую государственную веру - христианство.

Елена Ольшанская: В Ш веке новой эры Римское государство невероятно расширилось. На Западе его границы проходили по северу Англии, по реке Рейн в Германии, захватывали нынешнюю Францию, Испанию, Италию, весь обитаемый север Африки, вплоть до пустыни. На Востоке граница шла по Дунаю, включая Балканский полуостров, далее - юг Крыма, ряд прибрежных территорий Кавказа, часть Армении, Малую Азию, Сирию, Палестину и Египет. Завоеванные народы часто бунтовали. Бюрократическое управление огромной страной из единого центра - Рима - становилось все более затруднительным. Под бременем собственного величия и размеров империя начала разрушаться.

Виктор Маркович ЖИВОВ - заместитель директора московского Института русского языка имени академика В.В. Виноградова и профессор Университета Беркли (США). Вашему вниманию предлагается третья его лекция из цикла "Новая эра" (История византийской культуры).

Виктор Живов: Как христианство начинает существовать в империи, как оно становится религией Римской империи? Это случается при императоре Константине Великом, который решил принять христианство и сделать его, по крайней мере, главной религией своей империи. Как это случилось, из-за чего? Это вопрос, на который невозможно ответить однозначно. Во всяком случае, решение Константина принять христианство не было политическим. Потому что христианство в Римской империи начала 4 века, когда правил Константин, отнюдь не было религией большинства, оно не пользовалось особым признанием ни в армии, которая делала императорами своих успешных военачальников, ни в римской элите. И трудно предположить, что Константин предвидел, что христианство, лишенное этнической и локальной ограниченности, окажется организующей империю силой. Как это часто бывает, события шли впереди концепции. В 312 году Константин, пребывавший со своим войском в Галлии и сражавшийся с германцами, выступил против Максенция, своего главного соперника и соправителя. Он разбил войска противника при Турине, после этого занял Милан и Верону и двинулся на юг. Решающее сражение состоялось у Мульвийского моста через Тибр, на подступах к Риму. Накануне этого сражения Константин имел видение. На небе он увидел крест с надписью "Сим победише"(Hoc vince) и, украсив этим символом христианства свои знамена, разбил Максенция. Максенций утонул в Тибре, а Константин вошел в Рим. Через год, в 313 году, Константин вместе со своим соправителем Лицинием издает в Милане эдикт, который провозгласил веротерпимость и легализовал христианство. Я напомню, что при предшественнике Константина, императоре Диоклетиане христианство подвергалось особенно жестким гонениям как религия по самому своему существу нелояльная империи. Христиане отказывались поклоняться императору, а такое поклонение было основным выражением лояльности.

Елена Ольшанская: С именем императора Диоклетиана (284-305) связана идея так называемой тетрархии, или четверовластия. Она состояла в том, что римский император должен был иметь равного себе соправителя в восточной части империи. И каждому из двух императоров также полагался напарник, готовый придти ему на смену. Сам Диоклетиан добровольно передал власть соправителю и остаток жизни провел в тишине собственного поместья, сажая капусту. Дворцовые перевороты, интриги, политические убийства сотрясали в это время страну. Константин Великий построил вторую столицу, но разделение Римской империи на Восточную и Западную произошло при следующем императоре, Феодосии I, в январе 395 г.

Виктор Живов: К концу 4 века при императоре Феодосии Великом, который правил с 379 по 395 год, христианство становится официальной религией. Вот что нужно сказать: изучая восточное христианство, мы изучаем христианство Римской империи. Эту часть Римской империи с определенного исторического момента называют Византией. Сами византийцы так себя не называли, они называли себя римлянами (ромеями). И вплоть, по крайней мере, до начала 13 века, когда Константинополь был захвачен крестоносцами в 1204 году, они рассматривали свое государство как ту самую империю, которой правили Цезарь, Август и Константин Великий. В определенном смысле это так и было. Византия, вообще говоря, это выдумка историков, которым государственная генеалогия византийцев показалась неубедительной. И, конечно же, она неубедительна. Она неубедительна в том смысле, что Византия, скажем, 12 века - это государство с не очень большой территорией, в основном, вокруг столичного Константинополя, с населением, которое говорит не на латыни, а на греческом, с христианством в качестве государственной религии. Это мало напоминает империю Августа. Но ведь и ранний республиканский Рим совсем не похож на империю Константина Великого, так что, как осуществляется преемственность и какие в ней бывают разрывы - это неясный вопрос, связанный со множеством параметров: культурных, религиозных, социальных, политических, экономических... И население меняется, и культура меняется, и так далее. Константинополь был необычной столицей для позднеантичного мира, для Римской империи, потому что это был город без языческих храмов. Само пространство в нем было устроено несколько иначе, чем пространство старых больших городов, таких, как Рим, Александрия или Антиохия. Нельзя все же сказать, что Константинополь был христианской столицей, вовсе очищенной от язычества. Константин велел привезти туда статуи, собранные со всей Греции, так что изображения языческих идолов продолжали украшать город. И это вполне символично. Разрыв с прошлым отнюдь не был полным и окончательным. Можно, конечно, сказать, что статуи в Константинополе выполняли не религиозную, а эстетическую функцию и не отличались в этом смысле, скажем, от колонн, которые тоже свозили в новый Рим. Но речь шла не столько об эстетике, сколько об атрибутах власти. Языческие статуи ставились в новом христианском городе с той же целью, с какой сохранялось, например, празднование календ. Это языческий по своей фактуре праздник, но важный, потому что он символизировал благополучие империи.

Елена Ольшанская: В романе английского писателя Ивлина Во "Елена", посвященном матери императора Константина Великого, рассказывается о том, как ею были обретены великие христианские святыни - крест, на котором был распят Христос, и гвозди, орудия этой казни. Все это Елена привезла "...Константину, которого нашла в его новом городе. Вокруг дворца с необыкновенной быстротой разрастались наспех создаваемые министерства. А сам Константин был занят ... сооружением памятника себе - порфировой колонны невиданной высоты на гигантском белом пьедестале. На вершине колонны он собирался водрузить колоссальную бронзовую статую Аполлона работы Фидия, которую недавно привез из Афин. Священные гвозди пришлись очень кстати: Константин только что велел отпилить Аполлону голову и приделать к его шее собственный скульптурный портрет в бронзе. Император как раз присматривал за изготовлением нимба, который должен был увенчать это сооружение. Один гвоздь и приделали к голове в виде луча, исходящего от императорской макушки. В последнее время Константин вообще стал проявлять большой интерес к реликвиям. Он привез даже статую Афины Паллады, когда-то стоявшую в Трое, и вмуровал ее в фундамент своего монумента... - У меня еще много таких же ценностей, - похвастался Константин. - Мне здорово повезло: когда я закладывал фундамент, ко мне явился один торговец из Палестины с первоклассным товаром. Я, конечно, все купил. В том числе топорик Ноя - тот самый, которым он строил ковчег, - алебастровый кувшинчик Марии Магдалины и много чего еще.

- И что же ты со всем этим сделал, сын мой? (...)

- Все это там, в основании колонны. Теперь она будет стоять нерушимо.

Гвоздям он просто не мог нарадоваться. Второй гвоздь он воткнул в свою корону, а третий... отослал кузнецу и велел перековать на удила для своего коня...".

Виктор Живов:Сохранялась имперская элита со своими навыками социального поведения, со своими представлениями о чести и достоинстве и со своей специфической образованностью, которая и служила главным признаком принадлежности к высшему обществу, тем знаком, по которому его представители узнавали друг друга. Принимая христианство, члены этой элиты не собирались расставаться с привычным для них интеллектуальным миром. И они сохраняли чувство культурной общности со своими коллегами даже в том случае, когда те оставались язычниками. Конечно, они соблюдали новые христианские праздники, вероятно, довольно часто ходили в церковь, но у них не было никакого желания, скажем, страдать или расставаться со своими любимыми книжками, со своими гражданскими законами, со своими юридическими процедурами. С принятием христианства не произошло никакого разрыва в администрации империи, она оставались более или менее той же самой. Прежде всего, эта преемственность реализовалась в сфере образования, в сфере того, что в греческом мире называлось пайдея. Вот, например, в середине 3 века (еще до официального принятия христианства) грамматик Лолиан, это был учитель средней школы в Оксиринхе (египетской провинции Римской империи), просит императоров тогдашних Валериана и Галлиена заплатить ему причитающееся ему жалование. Он пишет: "Ваше Небесное Всемогущество и Ваша дружба с музами", и в скобках вставляет - "потому что пайдея (образованность) сидит рядом с Вами на Вашем престоле" - дает мне уверенность в том, что вы не пренебрегнете моей просьбой. Этот самый Лолиан, мы знаем кое-что про него, который два раза через своего друга обращался к имперской бюрократии в надежде получить свою зарплату, не получал ее, и вот теперь прибег к этому письму. Чем все кончилось, мы не знаем. Но на что он ссылается - на то, что он объединен с властью этой самой пайдеей. Объединение власти и образования продолжается и после принятия христианства, мы видим, как ставятся, скажем, памятники благодетелям различных городов ( то есть, их правителям, губернаторам) и что на них пишут - "друг муз и любитель образования". Теперь это, конечно, христианин, но сам способ говорить о власти сохраняется.

Елена Ольшанская: Один из отцов христианской церкви, св. Григорий Богослов, получивший блестящее светское образование, писал: "Полагаю, что всякий, имеющий ум, признает первым для нас благом ученость, - и не только сию благороднейшую ученость, которая, презирая все украшения и плодовитость речи, берется за одно спасение и красоту умосозерцаемую, - но и ученость внешнюю, которую многие из христиан по худому разумению гнушаются, как злохудожною, опасною и удаляющею от Бога. Но ... нужно признать глупыми и невеждами тех, кто, держась такого мнения, желал бы видеть всех подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть собственные свои недостатки и избежать обличения в невежестве".

Виктор Живов:Что это было за образование, которое сложилось еще в эллинистический период и было унаследовано христианской империей? Оно, как и сейчас, разделялось на начальное, среднее и высшее. Образование начиналось у мальчиков в семь лет, иногда и девочки получали образование. У них был учитель начальной школы, он назывался грамматист (grammatistes), который учил алфавиту, чтению вслух, письму и счету. После него начиналось среднее образование, которое осуществлял grammatikos - грамматик. Они читали тексты и их разбирали. Общение с текстами занимало основное время, но туда входило еще четыре предмета, то что потом в средние века обозначалось словом "квадривиум" - арифметика, геометрия, астрономия и музыка. И это давало то, что по-гречески называлось "энкиклиос пайдея" - закругленное, полное образование. Что такое высшее образование? Высшее образование существовало только в больших городах, осуществлялось ритором, или софистом. Он назначался городским советом. Конечно, это образование не было общераспространенным. Те, кто его получали, происходили из состоятельных семей, из семей администраторов, чиновников, юристов и так далее. Обучались они риторике. Риторика - это, прежде всего, умение произносить публичную речь. И кое-что туда могло добавляться, в разных местах по-разному. Скажем, философия процветала в Афинах и в Александрии, медицина - в Александрии и в Пергаме, юриспруденция - в Бейруте, и так далее. Это, в частности, значило, что человек, который хочет набраться разного знания, должен был путешествовать из одного места в другое. Сколько было таких студентов, мы не знаем. Нам известно, скажем, про Либания. Во второй половине 4 века это был самый выдающийся ритор в Антиохии. У него бывало на курсе приблизительно 50 студентов, он давал образование с помощью четырех ассистентов и занимался этим в течение сорока лет. Мы можем подсчитать, сколько человек получили у него образование, это что-то около семиста студентов. Конечно, он был не единственным софистом в столице Сирии.

Елена Ольшанская: В одном из сочинений Либания ("Речь к антиохийцам, за риторов") говорится о бедственном положении учителей: "Теперь у них [профессоров] даже избушки своей нет; как сапожники, живут в чужих домах; а если удастся кому-нибудь приобрести себе домишко, то он никак не может выплатить за него всех денег...Один имеет лишь трёх рабов, другой - двух, а у третьего и того нет; рабы эти держатся со своими господами дерзко и высокомерно... Бывало, риторы ходили к серебряным дел мастерам...Теперь же им приходится иметь дело с булочниками, которым они остались должны за хлеб, причём они вечно твердят, что заплатят, и вечно просят в долг снова...Потом, когда долг сильно возрастёт, а средств отдать ниоткуда не предвидится, сняв у жены, какие на ней есть серьги или браслеты, они вручают их булочникам и, проклиная своё ремесло ритора, удаляются, - не о том думая, чем восполнить жёнам потерю, но за что из домашней утвари взяться потом. Поэтому после занятий они не торопятся...на отдых, но медлят и тянут время, потому что в доме, они знают, их охватит чувство безвыходного положения".

Виктор Живов: Зачем это образование было нужно? Ведь сложилось оно в традициях античного ораторства, оно шло, если угодно, от Демосфена. А какая нужда в публичном ораторстве в бюрократической империи? В общем, никакой. Потому что городской совет - это не то, что городской совет в античных Афинах, который решает вопросы афинской политики. Нет, теперь вопросы политики решают при императорском дворе, а на уровне городского совета решают, как благоустроить канализацию в городе. Конечно, и на эту тему можно произносить речи, и мы даже знаем, что они произносились. Но, скажем, в 4 веке уже можно было быть членом городского совета и при этом быть неграмотным. Так что не все были грамотны. Тем не менее, цепочка образования соединяла империю. И путешествующий из места в место администратор знал, что он прибудет в далекий город на границах империи, и там он найдет местного знатного человека, с которым будет беседовать о Платоне, об Аристотеле или о Гомере. Они выучивались рассуждать и они выучивались языку. Потому что публичное ораторство, или публичное писание, или что угодно осуществлялось на аттическом греческом - это тот язык, на котором больше уже не говорили, он существенно отличался от разговорного языка. Владение этим языком было своего рода образовательным цензом.

Елена Ольшанская: Отношения между классическим, античным образованием и христианской верой были напряженными. Либаний, из школы которого вышли будущие христианские святые Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, сам не был христианином и гневно выступал в защиту античных памятников, которым часто грозило разрушение.

Виктор Живов:Традиционное образование в Византии оставалось языческим, там читали тексты античных авторов, полные язычества. Конечно, это язычество было в некотором износившемся от школьной зубрежки состоянии. Но, тем не менее, Либаний полагал, что только юноше, который с младых лет, как он писал, поселил Демосфена в своей душе, только ему может быть доверено управление провинцией в расчете на то, что он будет правильно исполнять эту должность. Цитирую: "...он будет думать, что его долг состоит в том, чтобы сделать города счастливыми, он будет радоваться, когда меч палача будет оставаться без дела, он украсит крепости прекрасными строениями и все время он будет оставаться слугой муз". Конечно, образованность вступала в конфликт с новым христианским этосом. Обладающий пайдеей гражданин, что он должен был чувствовать? Он должен был чувствовать, прежде всего, свое достоинство, он должен был гордиться своей позицией в жизни, владеть собой и уметь внушить окружающим представление о своей власти и о своей независимости. Вот для чего все эти навыки были нужны. А христианство ставило достоинство человека в зависимость от Божьей благодати, проповедовало смирение, оно утверждало, что Бог гордым противится. Одно из самых ярких высказываний такого рода содержится в акафисте Божией Матери. Я сейчас прочту одну из песней этого акафиста...

" Ветия многовещанныя, яко рыбы безгласныя видим о Тебе, Богородице
(многоговорящие витии (риторы) мы их видим в виду тебя, Богородица, как безгласных рыб),
недоумевают бо глаголати, еже како и Дева пребываеши, и родити возмогла еси
(не могут они рассудить и сказать, как ты, оставаясь девой, смогла родить).
Мы же, таинству дивящеся, верно вопием...
Радуйся, премудрости Божия приятелище,
радуйся, промышления Его сокровище.
Радуйся, любомудрыя немудрыя являющая
(любомудрецы - это философы, она показывает их немудрыми);
радуйся, хитрословесныя безсловесныя обличающая
(радуйся, обличившая софистов как бессловных).
Радуйся, яко обуяша лютии взыскателе;
радуйся, яко увядоша баснотворцы
(баснотворцы, поэты, они перед тобою увяли).
Радуйся, афинейская плетения растерзающая
(радуйся, растерзав хитросплетения афинской мудрости);
радуйся, рыбарския мрежи исполняющая.
Радуйся, из глубины неведения извлачающая;
радуйся, многи в разуме просвещающая.
Радуйся, кораблю хотящих спастися;
радуйся, пристанище житейских плаваний.
Радуйся, Невесто Неневестная."

Конечно, акафист, написанный Романом Сладкопевцем в новой, но требующей исключительно большого искусства стихотворной форме, не означает полного отвержения светского знания, но, сравнительно с Божественной мудростью, это знание занимает скромное место. Занимает скромное место, но это не значит, что отвергается. Потому что отвержение этого образования не было, на самом деле, возможным путем. Тогда нужно было бы его заменить на специфически христианское образование, подставить христианские тексты на место языческих текстов и точно так же разбираться с ними, как разбирались с языческими текстами. Какие христианские тексты? Библию, прежде всего. Но Библия была написана, как всем известно, на плохом греческом языке. Так что, с точки зрения человека, получившего знание аттического греческого, учиться языку на основании Библии было невозможно. Добродетели - конечно, а языку нужно учиться на чем-то другом. На чем другом? На Гомере, Гесиоде, выдержках из Платона и так далее. И тем не менее, тем не менее, несмотря на эту фундаментальную разность идеалов, христианство и традиционная образованность сосуществовали в Византии в течение многих веков. Это сосуществование не всегда было мирным, образованность лишилась, вероятно, того нравственного престижа, которым она обладала в античности, но социальный престиж она сохраняла. И это отличало Византию от латинского Запада (в значительной степени), и уж совсем отличало ее, скажем, от Киевской Руси и от других славянских стран.

"Епископ должен любить мирян, как детей, согревая и любя их страстно, как яйца, из которых должны вывестись цыплята, или держа их в недрах, как птенцов, из которых должны вывестись куры, - всех научая, всех, кого нужно наказывать, бия, но не поражая. Кто из мирян вследствие бесчувствия и оцепенения погрузился в глубокий (нравственный) сон, и ... забыл уже о требованиях христианской жизни, и так далеко ушел от собственного стада, что может быть пожран волками, того отыскивай, и вразумляя обращай и убеждай трезвиться и вселяй в него надежду... Ты, как пастырь любвеобильный и пастух усердный, считай стадо, и чего не достает, то разыскивай", - говорится в древних Апостольских постановлениях.

Елена Ольшанская: В первый год 95-й олимпиады, в восьмой месяц по афинскому календарю состоялся один из самых знаменитых судебных процессов в мире: над философом Сократом. Донос на восковой дощечке подписали поэт Мелет, ритор Ликон и владелец кожевенного производства Анит. Они обвинили Сократа в том, что он "не признает богов, признаваемых государством, а вводит другие, новые божества" и своими беседами "развращает молодежь". Афинский суд в составе 501 присяжного (281 голос против 220) признал философа виновным, а затем 360 голосами против 141 вынес смертный приговор. Отвергнув возможность побега, Сократ исполнил решение суда - выпил кубок цикуты, быстродействующего яда. Перед этим он сказал: "Но вот уже время идти отсюда: мне - чтобы умереть, вам - чтобы жить, а кто из нас идет на лучшее, это ни для кого не ясно, кроме бога". Судьба Сократа, а также упоминание им бога (в единственном числе) за четыреста лет до Христа стало важнейшей загадкой для последующих мыслителей. "...Чего стоит хотя бы обвинение Сократа в недостаточном почтении к официально признанным поэтам - Гомеру, Гесиоду, Пиндару. ... неужели мы не свободны в личных пристрастиях? ... Не смешно ли идти за помощью к правосудию, если собеседник с тобою расходится в оценке предмета искусства?" - писал в 1У веке новой эры знаменитый византийский ритор Либаний в защитительной речи, составленной им как упражнение для учеников. Либаний был язычником, однако это не мешало ему преподавать христианам.

Виктор Маркович Живов - заместитель директора Института русского языка имени академика В.В.Виноградова в Москве, профессор университета Беркли (США). Вашему вниманию предлагается четвертая лекция цикла "Новая эра" (Из истории византийской культуры).

Виктор Живов: В 330 году новая столица - Константинополь - была освящена, и это обычно рассматривается как начало Византийской истории. Восточные христиане воспринимали свой мир как торжествующее христианство, появившееся в век славного императора Константина Великого. Для них то, что их окружало, было светлым, новым веком. Власть Христа на земле принесла эту христианскую империю. Христианские святыни теперь повсюду, мы видим их на каждом шагу, там, где раньше были языческие идолы. Христианские церкви стоят там, где были нечестивые языческие святилища. Эта победа так замечательно осуществилась, мы победили, и - пожалуйста, во время Третьего Вселенского собора в Эфесе в 431 году епископы заседают рядом со статуями языческого императора Августа и его супруги, которым, правда, на лбу начертили крест, вот и все. В этом виде они спокойно могут находиться внутри новой христианской цивилизации.

Елена Ольшанская:Во многих местностях народ, вопреки правилам, сам избирал епископов. "...Самый замечательный пример уступки воле народной представляет избрание пастыря Синезия Птолемаидского в Пентаполе, в Египте, - рассказывает историк церкви. - Лишь только птолемаидцы узнали о переходе философа-неоплатоника в христианство, как заявили о желании иметь его своим епископом, - тем более, что кафедра в Птолемаиде была в это время незанята. Синезий согласился принять епископство, но при этом заявил, что он не желает расстаться не только со своей женой, но и с неоплатонической философией и с теми частными мнениями, которые ему были дороги. Он ... не хотел разделять христианских верований относительно воскресения плоти и вечных мучений... Незадолго до посвящения Синезий писал своему брату: "ты знаешь, что философия не соглашается со многими из утвердившихся мнений... Я смотрю на воскресение тела, как на тайну, но я далек от того, чтобы принимать относительно этого вопроса народные (христианские) мнения. Если правила епископские позволят мне это, я буду епископом, не переставая философствовать. Ради Бога я покину ценные для меня удовольствия (здесь разумеется охота и азартная игра в кости), но что касается до моих мнений, то я не откажусь от них".

Виктор Живов: Среда византийских восточных, греческих интеллектуалов продолжала включать язычников. Христиане называли их эллинами. Афины оставались университетским городом, в котором учились эти эллины вплоть до закрытия Академии в 529 году. Даже такой моралист, как Иоанн Златоуст, совсем не осуждал посещение нормальных (нормальных - читай языческих) школ. Он призывал родителей-христиан рассказывать своим детям, когда они отдыхают после уроков, простые библейские истории, такие, как, например, история про Каина и Авеля, говоря так: "Если ребенок готов поверить утверждениям из языческих сочинений, которые он учит в школе, то тем более в этом нежном возрасте он поверит в воскресение". Более того, Иоанн Златоуст советует, чтобы христианское учение о наказании, включая истории Потопа, разрушения Содома и Гоморры, египетского пленения, также, как и Новый завет, были сообщены христианскому отроку только тогда, когда он достигнет 15-летнего возраста, то есть, тогда, когда он получит свое светское "языческое" знание и будет способен об этом рассуждать. В середине 4 века, когда император Юлиан Отступник, ненадолго вернувшийся к язычеству, запретил христианам быть риторами и преподавать в школах, то такие грамматики, Аполлинарий и его сын, переложили Ветхий Завет гекзаметром, а Новый Завет изложили в виде платоновских диалогов. Но из этого ничего не получилось. Почему? Как объясняет тогдашний историк церкви, Священное Писание не дает навыков аргументации, которые нужны для защиты истинной веры. Поэтому совершенно законно, даже необходимо изучать языческие тексты для того, чтобы побивать язычников их же оружием. Оттуда нужно приобрести красноречие и изощренность ума. Лучше всего об этом пишет святой Василий Великий. Он обращается к своим племянникам, которые только что завершили свое среднее образование и, вероятно, должны были приниматься за риторику. Но вот что замечательно в сочинении святого Василия Великого - это образец аттической прозы. На чудесном аттическом греческом, с явными и скрытыми отсылками к Платону, Плутарху, Гомеру, Гесиоду и еще к целому ряду классических авторов. Почему он пишет таким стилем? Потому что он любит эту литературу, он получил хорошее образование.

Елена Ольшанская:"Врачи телесные изобретают и употребляют известного рода лекарства, снадобья, предписывают различного рода диету для больных. Для души же, с которой имеет дело пастырь, ничего подобного нельзя придумать. Но остается для нее одно средство, один способ лечения - учение словом. Это вместо лекарства, это вместо огня и вместо железа. Есть ли надобность отсекать или прижигать - необходимо должно прибегать к слову, - учил Иоанн Златоуст, один из величайших святителей и богословов Церкви. Он родился в Антиохии около 347 года, в богатой и благочестивой семье, получил блестящее светское образование. Некоторые лица из духовенства во времена Златоуста возражали ему: к чему дар красноречия, когда сам Апостол Павел называет себя невеждою ? "Скажи мне, - пишет Златоуст, - каким образом он переспорил иудеев, живущих в Дамаске! Каким образом взял верх над эллинистами?.. И никто не может сказать, что ему удивлялся народ по молве об его чудесах, нет, в это время он еще не начинал творить чудес: он побеждал единственно словом своим."

Виктор Живов: Большинство епископов новой христианской элиты были из хорошего общества. Достаточно указать на великих каппадокийцев, крупнейших богословов и церковных деятелей второй половины 4 века Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского. Василий Великий и Григорий Нисский были родными братьями, Григорий Богослов был их ближайшим другом. Все трое происходили из благородных каппадокийских семей, все трое получили хорошее воспитание. Василий Великий и Григорий Богослов подружились студентами в Афинах. Василий и Григорий Нисский некоторое время сами были профессиональными риторами, то есть, учителями. А став епископами, они продолжали делать, в частности, то, что делали их деды и прадеды язычники - разрешать локальные конфликты, продолжали заботиться о бедных, оказывать поддержку вдовам, то есть, заниматься всем тем, чем занимались знатные горожане испокон веков.

Елена Ольшанская:Учителем Иоанна Златоуста был упоминавшийся нами ритор Либаний. К нему на выучку Василий Великий отсылал многих каппадокийских юношей и жалел, что не может отправлять их еще больше. "Ужели, Василий, ты не перестанешь наполнять эту священную ограду муз каппадокианами, и притом такими, от которых пахнет шубой и веет снегом..., - писал Либаний в шутливом письме. - Итак, да будет тебе известно, что я исправляю провинциальные их нравы и довожу этих людей до благородства и благоприличия, чтобы к вам они возвращались вместо вихирей голубями". (Вихири - это дикие голуби).

Виктор Живов:Вот, скажем, забота о бедных - такая важная вещь, я бы сказал, исключительно важная вещь, которой недавно посвятил специальную книгу замечательный историк поздней античности Питер Браун. Забота о бедных, мы все знаем, - это важнейшая христианская добродетель. Мы, может быть, не замечаем, что, вообще говоря, это некоторая новость в христианстве. Потому что Христос не сказал - заботься о бедных. Он сказал - юноша, раздай все свое богатство и иди за мной, а не "употребляй часть своего богатства на пользу бедных". Забота о бедных связана с властью, это традиционное занятие для эллинистического города.

Я думаю, что многие посетили когда-нибудь Турцию, побережье Эгейского или восточное побережье Средиземного моря и знают, как там городок за городком стоят рядом, не только такие большие города, как Эфес или Смирна, а маленькие города. В каждом из этих городов были свои граждане, в каждом из этих городов был городской совет. Богатые люди в этих городах считали своим долгом заботиться о бедных. Я не буду говорить о том, откуда брались бедные в этих городах, тем не менее, они были гражданами города, бедными, но в городском амфитеатре обладали своими местами, на которых значились их имена. И забота об этих бедных входила в функции знатных людей этого города. А теперь эту функцию вместе с властью, которая с этой функцией сопряжена, получил епископ. И другие занятия епископа тоже очень похожи на занятия традиционного"нобеля". Например, строительство. Что делал знатный человек в своем городе? Он мог построить баню, он мог построить храм. Епископ г. Газы Марциан очень любил строительство. Он построил рядом с Агорой большую восьмиугольную церковь, роскошное здание, его украшает, естественно, крест над аркой. И там прохладно, средиземноморский ветер веет в мраморном дворике этой церкви. На северных холмах рядом с Газой епископ строит небольшой дворец, где можно устраивать пиры. И там он принимает знатных людей Газы, как говорится в источнике, "с непорочным сердцем и с улыбкой на устах, как Нестор у Гомера, речь которого лилась, как мед". Для 4 -5 веков говорят о так называемой литомании или лифомании, от слова "lithos" (камень). Епископы увлечены строительством. И, скажем, какого-нибудь Феофила, патриарха Александрийского, обвиняют в том, что он истратил те деньги, которые должны были идти на заботу о бедных, на строительство роскошных базилик. Мы находим массу жалоб на то, что "пища для бедных съедена камнями" - так они тогда это описывали.

Елена Ольшанская:Каким должен быть пастырь душ? "Он должен быть важен и негорд: суров и благосклонен; властен и вместе общителен; беспристрастен и услужлив; смиренен и не-человекоугодник; строг и милостив... но не лукав, не льстец, не лицемер, он должен иметь полную свободу и смелость", - учил Иоанн Златоуст. Григорий Богослов утверждал: "Одних назидает слово, другие исправляются примером. Для одних нужен бич, а для других узда... Иногда нужно гневаться, не гневаясь, выражать презрение, не презирая, терять надежду, не отчаиваясь... иных нужно врачевать кротостью, смирением и выражением участия к ним. ... Управлять человеком, этим хитрым и изменчивым животным, есть искусство из искусств, наука из наук".

Виктор Живов:Вот Григорий Нисский, великий мистик, замечательный христианский аскет и богослов. После смерти своего брата, святого Василия Великого, в 377 году он путешествует из Себастии в Каппадокию. Там Элладий, наследник Василия Великого на каппадокийской кафедре в Кесарии, справляет праздник в честь мучеников в горной деревне. Отношения между Григорием Нисским и Элладием были натянутыми. Григорий Нисский решает сделать шаг навстречу Элладию. Он отправляется в эту самую деревню, чтобы принять участие в празднестве. Он слезает со своей повозки, которую тянут мулы по горам, пересаживается верхом. И вот они едут, это долго, через горы, жаркий день, август. Когда они наконец добираются до этой деревни, Элладий Кесарийский никак их не встречает. Он сохраняет всю свою враждебность к Григорию. И вот он со своими спутниками стоят под палящим солнцем вне церкви. Крестьяне смотрят на них подозрительно. И когда наконец Элладий снисходит к тому, чтобы пригласить Григория в прохладу церкви, они едва-едва обмениваются двумя словами. Элладий не предлагает Григорию сесть, не приглашает его на пир, не спрашивает его вежливым образом о том, как прошло его путешествие и так далее. Это страшная невежливость. Григорий приходит в ужасное возмущение. Он пишет, несмотря на все свое смирение, патриарху Антиохийскому: "Если вы взглянете на нас вне нашего епископского чина, кто из нас важнее? Что нас отличает друг от друга - рождение, образование, свобода речи в публичных местах? Что могло бы оправдать такое оскорбление, нанесенное нам?" Мы здесь слышим речь эллинского вельможи, который сохраняет свое вельможное самосознание при всем том, что он замечательный христианин, он знает, что такое смирение, и так далее.

Елена Ольшанская:По свидетельству Василия Великого, рекомендовать в священники того или иного человека было обязанностью епископского клира. Однако священники и дьяконы нередко оказывали предпочтение своим родственникам и знакомым, отчего появилось много дурных пастырей. Св. Амвросий Медиоланский однажды сделал дьяконом некоего Геронтия; потом оказалось, что человек это недостойный, и Амвросий изгнал его из клира. Геронтий не растерялся, отправился в Константинополь, где завязал выгодные знакомства и сумел оказать личную услугу сыну Элладия, митрополита Кесарии (того самого, который так грубо обошелся с Григорием Нисским). Элладий в знак благодарности сделал Геронтия сначала священником, а потом даже епископом Никомидийским. "Весьма многие из опасения попасть в солдаты всячески старались определиться в клирики", - сетовал еще Василий Великий - "Исчезла сановитость священников, мало людей, пасущих стадо Божие разумно...Ибо достигающие священства в благодарность за свой выбор воздают тем, что всё позволяют в угоду грешащим". А Св. Григорий писал: "Некоторые приходят (к пастырскому служению) прямо от стола, на котором меняют деньги, иные сожженные солнцем - от плуга, иные от мотыги, за которой проводят целый день, иные оставили корму корабельную и армию, и пахнут еще морской водой или покрыты рубцами, иные еще не очистили своей кожи от сажи трубочистов. Вчера еще ты был в театре в числе комедиантов, а что ты делал после театра, о том неприлично и говорить, но теперь ты сам представляешь совершенно новую комедию. Недавно ты был любителем лошадей и поднимал пыль к небу, как иной молитвы и благочестивые мысли, а теперь ты так смиренен и смотришь так стыдливо, хотя, может быть, втайне снова возвращаешься к прежним нравам. Вчера ты продавал, как адвокат, право и толковал туда и сюда законы, а теперь сделался судьею, вторым пророком Даниилом. Вчера ты сидел в суде с обнаженным мечом и свою судейскую трибуну делал законной разбойнической пещерой, вчера ты оправдывал на основании законов воровство и насилие, а теперь как ты кроток и смиренен! Трудно поверить, чтобы кто-нибудь так легко мог переменить свою одежду, как ты свой образ жизни".

Виктор Живов:Раньше у города были свои бедные граждане. Теперь по разным причинам оказывается масса незарегистрированных бедных - разорившегося сельского населения, беженцев, отпущенных на свободу рабов и так далее. В условиях относительно мобильного имперского общества, в котором существенная часть жителей не сидит на местах своих отцов, у церкви появляется возможность управлять толпой. Толпа требует того, чтобы ею управляли, иначе она взбунтуется и может все опрокинуть. В наибольшей степени это относится к большим городам, где пришлого населения особенно много. И Амвросий Медиоланский, великий святой, писал: "Епископы - это управители толп". Политика первых христианских императоров решительным образом способствует этой их роли. Скажем, Константин Великий, христианский император, дает церкви возможность брать какое-то количество полотна на одежду для бедных, взамен обещая тем купцам, которые отдают это полотно, налоговые послабления. Язычество вполне законным образом существует. Но во главе александрийских гильдий могут стоять только христиане, только они будут получать эти налоговые льготы. Церковь начинает заниматься похоронами бедных.Постоянно шла конкуренция за то, кто будет получать право поставлять могильщиков, поставлять это самое полотно, и так далее. Поскольку церковь занималась делами, благотворительствующими городу, то у нее был свой штат. Могильщики в Александрии назывались параболане. Это были люди с мускулами, они землю копали, носилки носили, и так далее. Их там было человек пятьсот. Своего рода мелкая вооруженная группировка при епископе, которой он мог распоряжаться. И то же было у епископов Антиохии и Рима - могильщики, носильщики и так далее. Именно этой вспомогательной силой воспользовался Кирилл Александрийский, один из ревнителей православия, которому принадлежит ведущая роль в борьбе с несторианством, главенствующая позиция на Эфесском соборе 431 года. Этот Кирилл, вообще говоря, отличался определенной беспощадностью. Вступив на престол в 412 году, он начинает провоцировать социальные конфликты, закрывает церкви еретиков, реквизирует их имущество. В 415 году вдохновляет разгром еврейской общины в Александрии. В том же году в ходе конфликта с правителем провинции в борьбе за авторитет Кирилл с помощью этих параболане устраивает страшное убийство Гипатии, последнего александрийского философа из язычников. Ее подбивают камнями во дворе Александрийского собора, во главе толпы стоят эти самые параболане. Конечно, такого рода конфликты в целом нехарактерны для христианизации в восточной части империи, запад этому подвержен в большей степени. Они случаются как отдельные вспышки на фоне относительно мирного сосуществования разных социальных и вероисповедных групп за счет выработки некоего общего для них кодекса поведения. И этот кодекс, если присмотреться к нему, и есть та система, которую внушала традиционная образованность. Христианская аскеза может переосмысляться как некая дополнительная надстройка, как путь для избранных, для ревнителей веры. В то же время есть некий средний путь пристойного, но не чрезмерного христианского поведения.

Византийский император (по-гречески - василевс), он же - самодержец (по-гречески - автократор) был священной фигурой. Золото и пурпур служили символами его величия, он сидел на пурпурных подушках, подписывался пурпурными чернилами, и только он один мог надевать пурпурные сапожки. Появление государя перед толпой готовилось заранее: предусматривали, где должны стоять встречающие его горожане, какими славословиями им следует его приветствовать. Императоры были всевластны, но за тысячелетнюю историю Византии половина из них пала жертвой переворотов: одних отравили, другие были утоплены, ослеплены, заточены в монастырь.

Елена Ольшанская: "Ipsa philosophia Christus": Христос - сама философия. Высокая античная ученость и вера в Христа встретились еще до того, как при императоре Константине Великом новая религия получила официальный статус в Римской империи. Отцы церкви были высокообразованными людьми, греческую философию они называли "детоводительницей ко Христу". Однако соединение двух разных культур отнюдь не было бесконфликтым, особенно когда оно легло в основу государственного строительства.

Виктор Маркович ЖИВОВ - заместитель директора Института русского языка имени академика В.В.Виноградова (Москва) и профессор университета Беркли (США). Вашему вниманию предлагается его пятая лекция из цикла "Новая эра".

Виктор Живов:Мы говорили о византийской образованности, о том, что система этой образованности - пайдея - сохранялась и после принятия христианства. А что такое - стать христианином, что это значит? Вот, скажем, у нас есть чудесная история, рассказанная Феодоритом Кирским о сирийском святом Симеоне Столпнике. Симеон пользовался фантастическим влиянием на христианском Востоке, он обладал даром провидения и даром чудотворения, к нему приходили толпы людей разрешать свои вопросы и споры. И вот Феодорит рассказывает, как Симеон обратил в христианство целое племя бедуинов. Конечно, встает вопрос: а что значит, что он их обратил? Феодорит, который был епископом, образованным человеком и мыслил более или менее так же, как мы, вероятно, полагал, что Симеон изложил им истины веры. Но вопрос еще в том: а что эти бедуины, которые это все услышали, что они из этого восприняли? Мы знаем, как переменилась их жизнь после этого. Феодорит сообщает, что они тут же разбили своих идолов (это значит, что они отреклись от своей старой веры) и перестали есть мясо верблюдов и диких ослов, что, конечно, тоже воплощало их переход в новую жизнь. А вот сколько здесь было убеждения в новом религиозном учении - этого мы не знаем. Вот это проблема. И эта проблема может решаться по-разному. Мы знаем, например, что когда болгары крестились от византийских миссионеров, царь Борис написал послание тогдашнему Римскому папе Николаю со своими недоуменными вопросами: что мы должны сделать, чтобы стать христианами? Его не очень устраивали, видимо, эти византийские миссионеры, и он проверял, что делать с теми, которые едят жертвенную еду. И папа Николай, вероятно, в полном согласии с византийскими миссионерами, отвечает, что жертвенную еду есть нельзя. А потом царь Борис спрашивает: что делать с женщинами, которые носят штаны, как полагалось у протоболгар? Папа отвечает: это совершенно никакого отношения к вере не имеет, мы не говорим об одежде, мы говорим о душе. Но византийские миссионеры явно говорили, что христианка штанов носить не может. Так вот: что нужно для того, чтобы стать христианином, где проходит граница между тем, что можно оставить при себе, сохранить из прежнего, а от чего действительно необходимо отказаться?

Елена Ольшанская:"Стремись, сын, куда желаешь; :хочешь ли ты учиться в Афинах, или в Финикии в Берите, или в Александрии, - всякая страна да протекает быстро под твоими поспешающими стопами и произращает под ними прекрасные цветы, сладкую чашу наук жадный твой ум да исчерпает до дна; не пощажу ни имущества, ни труда, ни всего прочего, что способствует смертным к приобретению великих доблестей", - так наставлял своего сына знатный и образованный ромей (то есть, гражданин Римской империи), родственник великого христианского святого Григория Богослова. Сам Григорий Богослов в юности посещал эллинскую школу в Афинах вместе с Василием Великим и его братом Григорием Нисским. Будущий Иоанн Златоуст был учеником язычника, ритора Либания в Антиохии, святой Иероним, первый переводчик Библии на латинский язык, изучал классическую науку в Риме, блаженный Августин - в Карфагене, Риме и Медиолане.

Виктор Живов:Насколько образованность может быть включена в жизнь нового христианина? Ответ великих каппадокийцев, прежде всего, святого Василия Великого, был вполне однозначен - может. Эти навыки учили тому, что такое дружеские отношения, как нужно контролировать свой гнев, как нужно вести себя в публичных обстоятельствах, в частности, перед вызовами, которые тебе бросает толпа. Тут было много искусства, необходимого для социальной жизни. Конечно, с точки зрения христианства, все это были мелочи сравнительно с откровением Бога Слова. Но эти мелочи, тем не менее, были существенной частью жизни, а для большинства населения они составляли существо понятия добродетели. Христианство - это высшая философия. Высшая философия не всем доступна. Но тот, кто искренне, ревностно стремится к Богу, он, конечно, уходит далеко за рамки образованности и приходит к этой высшей философии, в которой он живет. Он живет с Христом. Надо помнить, что Василий Великий был одним из основателей восточного монашества. Но это был выбор не для всех.

Собственно говоря, переход, формальный переход в христианство мог откладываться очень надолго. Как правило, люди из высшего класса в детстве не крестились, они крестились, заканчивая свои молодые годы. И Василий Великий, и Григорий Богослов крестятся уже тогда, когда они возвращаются после своего обучения. Крещение становится, если угодно, переходом к высшей христианской жизни. А до этого можно жить более или менее прежней жизнью, конечно, не принося жертвы языческим богам.

Елена Ольшанская:Важной фигурой в жизни христианского города был епископ, которого первоначально на эту должность всенародно избирали. Так взошел на Константинопольскую кафедру Иоанн Златоуст, а на кафедру в Милане - Амвросий Медиоланский, который в тот момент еще даже не принял крещения. Однако не все пастыри оправдывали выбор граждан. Однажды, - рассказывает историк церкви, - во время заседания Константинопольского синода при Златоусте кто-то подал жалобу на архиепископа Эфесского Антонина. Вот в чем он обвинял его: он купил за деньги свой епископский сан и, дабы возвратить потраченный капитал, продавал должности в своем округе. Смотря по доходности, он обложил таксою все епископства, на которые назначал архиереев; те, в свою очередь, возмещали издержки через продажу священнических мест и Святых Тайн. Антонин приказал обращать священные сосуды в слитки и дарил это серебро своему сыну; от дверей крещален похищал мрамор, которым украсил свою баню; перенес в свой триклиний колонны, принадлежавшие церкви. И так далее. Антонин умер раньше, чем кончился его процесс. Однако вакантное место тут же стало предметом искательства многих кандидатов; каждый хотел подкупить избирателей. К Иоанну Златоусту пришла жалоба, в которой говорилось: "В то время, как мы пишем к тебе, щедро раздаются деньги в Эфесе, и стая бешеных волков бросается на нашу епископскую кафедру, как на свою добычу". Златоуст принужден был предпринять путешествие в Эфес и избрать для этого города нового, правильно поставленного предстоятеля.

Виктор Живов: Епископы унаследовали важнейшую функцию античного философа, а именно, предстательства перед властями. Чем, прежде всего, давала себя чувствовать императорская власть? Я бы сказал так - возможностью императорского гнева. Императорский гнев - это само по себе некоторая институция. И именно эта угроза заставляла налогоплательщиков платить налоги и исполнять другие повинности, даже когда это грозило голодом и конечным разорением. Куда было деться? Оставалась возможность бунта, и бунты случались часто. Исход этих конфликтов мог быть различным. Хотя карательные меры время от времени применялись, например, убийство, по приказанию императора, в определенной пропорции жителей города - бунт в этом смысле всегда был очень рискованным предприятием. Но в большинстве случаев императоры обходились угрозами. А средством разрешения конфликта было предстательство, когда раздавалась свободная речь философа, и она смягчала гнев властителя. Вот теперь эту роль брал на себя епископ. Так было, скажем, во время восстания в Антиохии в 387 году. Епископ Флавиан призвал на помощь отшельника Македония. Македоний встретил посланцев императора словами о том, что император создан из того же вещества, что и бунтовщики, и гнев его несправедлив. После этого Флавиан смог отправиться в Константинополь и выпросить у императора Феодосия Великого милосердие к городу ( к Антиохии). Конечно, и сам император был по разным причинам заинтересован в мирном исходе. Но от него зависело, кого он изберет в качестве укротителя своего гнева. И то, что после Константина Великого выбор почти всегда падал на христианское духовенство, как раз и означает, что оно переняло эти функции предстательства. Конечно, не всегда все кончалось мирно. Когда в 390 году случился бунт в Фессалониках, тот же Феодосий, он был в это время в Милане, распорядился в качестве наказания убить несколько тысяч жителей города. Как пишет церковный историк, город был залит кровью невинно убиенных. И Амвросий Медиоланский, епископ Милана, великий святой, написал императору проникновенное письмо о гневе как наследии первородного греха, он убедил его принести публичное покаяние. Феодосий приходил в собор в Милане без императорских регалий и в течение нескольких недель был отлучен от причастия.

Елена Ольшанская:"По плоти император подобен всем смертным, однако же властью он подобен богу" - писал дьякон Агапит в трактате "Зеркало властителя" (6 век). Во время приемов император восседал на двухместном троне: в будни - на правой его стороне, а в воскресенье и праздничные дни - на левой, оставляя место для Христа, которого символизировал положенный на сиденье крест. Самодержец был космическим существом, к нему прилагали торжественный эпитет "солнце". Во время церемоний, подобно статуе, он занимал место в нише или между двух колонн и никогда не стоял на полу, но всегда на особом возвышении.

Виктор Живов: Приняв христианство, Константин Великий отнюдь не собирался ограничивать свою власть или подчинять свою государственную деятельность церковному руководству. Церковь должна была вписаться в структуру империи, и в центре этой структуры, конечно, стоял император. Поэтому неудивительно, что он получает особый статус в поддерживаемой и господствующей благодаря именно этой поддержке церкви. Константин мог именоваться внешним епископом. Это, конечно, метафора, потому что никакого такого статуса в своем каноническом устройстве церковь не предусматривает. Но определенный сакральный статус император все же получил. Скажем, в отличие от прочих мирян, он мог входить в алтарь через царские врата и причащаться в алтаре вместе со священнослужителями по священническому чину. Об отношениях христианства и империи в Византии нередко говорят - во всяком случае, говорили, может быть сейчас это стали делать меньше - как о цезарепапизме. Под цезарепапизмом понимается соединение в одном лице главы государства и церкви. Иногда это соединение датируется первым христианским правлением, то есть, временем Константина Великого. Иногда его относят ко времени Феодосия Второго - это У век. Образец для такого определения давали церковно-государственные отношения в протестантских странах, где монарх стоял во главе церкви и мог именоваться высшим епископом, как, скажем, и по сей день в англиканской церкви. Для восточной империи это, на самом деле, нехарактерно. Хотя позже, в 8 веке, императоры-иконоборцы могли именовать себя "царь и священник". Но, вообще говоря, цезарепапизм - это так же далеко от правдоподобия, как и противоположная картина, которую тоже нередко рисуют, определяющаяся доктриной "симфонии священства и царства". Такая доктрина была формулирована в Византии в 9 веке. Но ни цезарепапизм, ни симфония никак не описывают реальные отношения власти и церкви. Реальная картина была сложнее и противоречивее. Церковь отнюдь не находилась в полном подчинении у императора. Более того, нее были мощные рычаги давления на императорскую власть, и неоднократно она ими весьма успешно пользовалась. Тем не менее, император располагал громадным могуществом, и в случае конфликта он мог сместить константинопольского патриарха, не говоря уже о других архиереях.

Елена Ольшанская:Возвышение василевса до живого бога сопровождалось показной униженностью. Облаченный в шелковый плащ с жемчужными нитями, император держал в одной руке "державу" - символ земной власти, а в другой - "акакию", мешочек с прахом, напоминавший о бренности всего сущего. Вступив на престол, государь должен был выбрать мрамор для собственного саркофага. После победы он вступал в город пешком, а перед ним на колеснице, запряженной белыми лошадьми, везли икону Богоматери, которую славили как истинную победительницу: В подражание Христу византийский император раз в год на Пасху омывал ноги нескольким константинопольским нищим: Важной функцией императора было право казнить, увечить, ссылать подданных, лишать их имущества, смещать с государственных постов. Император - это не только верховный судья, администратор, законодатель, но и воплощенный закон. Согласно римско-византийскому праву, все, что угодно государю, приобретает силу закона:

Виктор Живов:Культ императора был объединяющей и легализующей силой в дохристианской Римской империи. Этот культ императора отнюдь не исчезает с принятием христианства в качестве господствующей религии империи. Раньше, конечно, христиане претерпевали гонения, они отказывались поклоняться императору как божеству. А императорской властью это понималось как доказательство их нелояльности. Когда императоры стали христианами, возражения христиан против гражданского, если угодно, секулярного культа отпали. Конечно, некоторые формы этого культа претерпели изменения, скажем, жертвы были полностью запрещены указом Феодосия Великого. Но культ императора сохранялся. Он сохранялся в течение всего существования Византии. Портреты и статуи императоров продолжали украшать триумфальные памятники, ипподромы, официальные учреждения, императорские дворцы, площади и улицы византийских городов. Замечу, между прочим, что в иконоборческий период, когда уничтожались христианские изображения, императорское искусство процветало. Византийские иконоборцы, в отличие от сирийских или франкских иконоборцев, с этой традицией расставаться не собирались. Императорские изображения сохраняли свой характер и сохраняли свой престиж официального изображения верховной власти, который они получили еще в античном Риме. Скажем, Константин Пятый, иконоборческий император, самый страшный из иконоборцев, приказал изобразить в парадном императорском дворце в Константинополе сцену ипподрома с торжествующим императором вместо серии изображений вселенских соборов, которые перед этим были с этих стен смыты.

Елена Ольшанская:"Византийцам был присущ традиционализм в отношении к собственному государству. Оно рассматривалось ... с одной стороны, как Новый Израиль, как избранный народ, а с другой - как непосредственное продолжение империи цезарей, - писал знаменитый историк-византинист Александр Каждан. - Идея избранничества воплощалась в представлении, будто византийские порядки идеальны, и потому социальные бедствия объяснялись не пороками общественного строя, а злоупотреблениями отдельных носителей власти (особенно охотно, разумеется, вина возлагалась на государей недавнего прошлого). Идея преемственности от Рима выражалась, помимо всего прочего, в учении о господстве василевса над всей ойкуменой, т. е. над всеми территориями, которые некогда находились под скипетром Августа".

Виктор Живов: Представление о христианской империи включалось как часть христианского учения о спасении. Христианская империя, чем она была? Она была инструментом спасения. А христианский император был избранником Божиим на Земле, поставленным Богом для того, чтобы вести народы по пути спасения, чтобы быть защитником и опорой истиной церкви. А вот в плане культуры: иконографии императоров, конечно, эволюционировала, но она преемственно воспроизводила те типы, которые сложились в Риме Ш века. Как изображали императора, так его и продолжали изображать. Поясные портреты, в анфас и в рост, конные статуи императоров, император-триумфатор, император, преследующий варвара, императорская охота - все эти сюжеты сохранялись. Я процитирую сейчас известную книгу крупнейшего историка Андрея Грабаря "Император в византийском искусстве"( русский перевод ее недавно вышел). Грабарь пишет: "Доля влияния императорского искусства показалась нам значительной как в образовании христианской иконографии, так и в манере, в которой искусство церковное подавало некоторые сюжеты писания". Римское имперское искусство было главным образом триумфальным. И христиане, допускавшие, что власть Бога - это нечто вроде проекции власти императора на вселенную, усвоили символическое искусство этой власти. Можно вспомнить, скажем, как строилась иконография Христа. Например: Христос, принимающий дары верных (верные - это ангелы, евангелисты, апостолы, святые, старцы Апокалипсиса) соответствует императору, принимающему приношения своих поданных и побежденных врагов. Христос, которому поклоняются верные, соответствует императору, которому поклоняются или которого приветствуют его подданные и побежденные враги. Христос, который попирает аспида или василиска - образ победы над смертью - соответствует императору, который попирает варвара, то есть, это образ победы над врагом. Инвеститура Христом, когда Христос кого-то поставляет, например, святого Петра, или святых, которых Христос венчает, похожа на инвеституру императором высших сановников двора. Христос, который увенчивается Божественной десницей, похож на императора, который коронуется Божественной десницей, и так далее. Не менее разительные изменения происходят в богослужении. Культ, то есть, священное действие, имел важнейшее значение для язычества. Не для философов, но для основной массы языческого населения религия была прежде всего культом: мистериями, обрядами, церемониями, которые освящали жизнь и приносили ей благословение от соответствующих моменту богов. Вот эта мистериальность, присущая, конечно, и раннехристианскому богослужению, но ограниченная в нем чаянием грядущего царствования, а не освящением земного бытия, становится теперь важнейшим моментом в христианском понимании культа. Это сказывается, прежде всего, на восприятии храма, культового места. В ранней церкви здание, в котором совершается богослужение, никакой особой роли не играет. Это место, где собирается община, вот и все. Первомученик Стефан в "Деяниях апостолов" говорит Синедриону, противопоставляя христианство и иудаизм: "Всевышний не в рукотворных храмах живет". А вот со времени Константина Великого храм приобретает самостоятельное значение. Он становится храмом-святилищем, который приобщает к священному того, кто в него вступает. И архитектура храма, которая совмещает античный надгробный храм-памятник и базилику (базилика - это место античного публичного собрания) отражает это новое восприятие. С этим же новым восприятием связана и идея святых мест, скажем, Иерусалим, гробницы апостолов, погребение мучеников и так далее. Они выступают как средоточие чувства священного, причем, материализованного и локализованного, находящегося в данном месте, введенного в саму ткань природной жизни. Отсюда, скажем, перенесение мощей. Характерна связь этих новых святых мест с гражданской жизнью, тенденция освятить ими жизнь города, общества, империи: Главный источник этой торжественности нужно видеть не в языческих культах как таковых, а в придворном императорском церемониале. Скажем, процессии, которые становятся характерной формой богослужения. Вводятся множество форм входов, выходов, литаний, перемещений всей молящейся общины с места на место, и это придает богослужению характер не только внутреннего, но и внешнего динамизма, делает его изобразительным, драматичным. Другой пример - это пышный расцвет гимнографии, все усложняющаяся система церковного пения, которая займет с течением времени огромное место, так что гимнами зачастую будет вытеснен первоначальный библейский материал. И об этом же говорит развитие внешней стороны культа: облачение, каждение, святильники и т.д., обрастание целым хозяйством. Акцент смещается с переживания грядущего царства на содержание вспоминательно-историческое

В 313 году в Милане был подписан эдикт, отменивший гонения на христиан. Константин Великий объявил новую веру официальной религией Римской империи. Высокий статус потребовал искоренения внутрицерковных разногласий. Император был изумлен: "О благое и божественное провидение! Как жестоко поразила мой слух и сердце весть, что вы, через которых я надеялся дать исцеление другим, сами имеете нужду в излечении!" В 325 году в городе Никея был созван первый в истории Вселенский собор. Епископы всех провинций встретились с отцами церкви из соседних стран. Дорожные расходы приглашенных взяло на себя Римское государство. В программе Елены Ольшанской "Россия как цивилизация" - лекции профессора Университета Беркли (США) Виктора Живова "Новая эра" (из истории византийской культуры).

Елена Ольшанская: "Не с мифами и обольстительным для слуха благозвучием слова выступаю я, как будто бы хотел очаровать кого-то пением сирен, не волшебный напиток удовольствия подношу я любителям его в золотой чаше, но... начинаю... песнь в похвалу василевсу. ... Писатели гражданские, жадно наполняющие свои речи детскими игрушками искусства, ...пусть очаровывают смертное ухо смертными разглагольствованиями, ... а хранители мудрости... предпочитают... боголюбивые добродетели и богоугодные деяния своего василева, "- писал знаменитый церковный историк Евсевий Кесарийский в "Слове василевсу (императору) Константину по случаю тридцатилетия его царствования".

Виктор Маркович Живов - заместитель директора московского Института русского языка имени академика В.В. Виноградова и профессор Университета Беркли (США). Продолжаем цикл его лекций "Новая эра": из истории византийской культуры.

Виктор Живов: Римский император - это отражение Небесного императора на земле. Достаточно вспомнить многочисленные пассажи из Евсевия Кесарийского, того самого, который писал о Константине Великом, где Христос называется Панбазилеос, то есть, Вседержитель, Всеправитель, Всеимператор, если угодно. И он описывается как Небесный император, находящийся в определенном соответствии римскому императору. Особенно ясно это видно на примере Константинополя, который был построен как христианская столица. Строятся громадные, пышно украшенные храмы, и это ведет к усложнению и украшению богослужения, к росту его церемониальности. Скажем, такая характерная вещь, как процессии. В богослужение вводится сложная система входов, выходов, литаний, перемещения всей молящейся общины с места на место. Другой пример - это пышный расцвет гимнографии, все усложняющейся системы церковного пения, которая займет с течением времени огромное место в богослужении, так что гимнами зачастую будет вытеснен первоначальный библейский материал. Об этом же, конечно, говорит и развитие внешней стороны культа - облачение, каждение, светильники и так далее. Возникает годовой цикл праздников, которые покрывают весь год, и тем самым освящают этот год. Подобное же понимание праздника присутствовало и в язычестве и было связано с освящением природных циклов. Однин из ярких примеров - это замена языческого Natale Solis, рождения Солнца, праздником Natale Christi, Рождества Христова.

Елена Ольшанская:"В Евангелии не указана точная дата рождения Иисуса Христа. Не указано даже время года, и судя по тому, что в евангельском повествовании говорится о пастухах, пасущих ночное стадо, можно подумать, что событие это произошло летом. Отсюда вопрос: откуда и как возникла христианская дата Рождества - 25 декабря? - писал один из крупнейших богословов и проповедников ХХ века, протоиерей Александр Шмеман. - ...В декабре язычники праздновали рождение солнца. И вот в этот день стали христиане праздновать рождество Иисуса Христа...даже и сейчас в день Рождества Христова в главном песнопении этого праздника мы слышим: "Рождество Твое Христе, Боже наш, воссиял миру свет разума... научил нас кланяться Тебе, Солнцу Правды...". "Вы верите в солнце,- как бы сказала Церковь миру,- но ведь само это природное, физическое солнце - символ, отблеск, орудие другого, высшего, духовного, Божественного Солнца..."

Виктор Живов: Дата 25 декабря становится особым воспоминанием о Боговочеловечивании, Рождестве. 6 января - Крещение Господне, Богоявление - первое явление Троицы в мир. И в дальнейшем развитие цикла этих праздников, возникновение особых подготовительных Недель праотцев и отцев, промежуточного праздника Обрезания и завершительного праздника Сретения. И совершенно аналогично развитие пасхального цикла. Так что у системы христианских праздников был, если угодно, и миссионерский аспект - они заменяли праздники языческие. Каждый праздник становится выражением определенной богословской идеи, то есть, праздником догматическим. Праздники обособляются, как пишет Александр Шмеман, не только как воспоминания отдельных событий жизни Христа, но и как выражение утверждения отдельных частей церковного учения. Так, развитие рождественского цикла связано с борьбой за никейское православие, за единосущие. В этой связи характерна замена раннего названия праздника - Явление - новым - Богоявление. Рождество есть одновременно праздник торжества над тьмою язычества, явления Солнца Правды, и торжества Никейского собора над арианством, утверждением Божественного достоинства Христа.

Елена Ольшанская: В 318 году Александрийский епископ Александр прочел проповедь о тайне Святой Троицы. Ему резко возразил знаменитый пресвитер Арий. "...Ученый-диалектик, красноречивый проповедник, высокого роста худощавый старик в аскетической простой одежде, чинного и строгого поведения (даже враги не сочинили о нем ничего худого), он был кумиром многих прихожан", - рассказывает историк церкви. Услышав о взглядах Ария на природу Христа, епископ Александр запретил ему публично высказывать свое мнение. "Такой цензуры гордый александриец не привык терпеть. Он повел открытую агитацию. К нему присоединилось 700 девственниц, 12 диаконов, 7 пресвитеров и 2 епископа,... т.е. почти треть всего клира города Александрии". Сторонники и противники Ария вступили в жестокую борьбу, дело доходило до уличных столкновений. На это со злорадством смотрели образованные язычники.

Виктор Живов: Арий утверждал, что Сын есть изначальное творение Божие, через которого затем в начале времен было сотворено все видимое и невидимое. Арианствующие, утверждая тварность Сына, но стремясь противопоставить тварность Христа тварности всего остального сотворенного, могли говорить, что Сын был сотворен до времени, тогда как все остальное сотворено во времени через Сына. Они утверждали, что было такое, когда Сына не было. Но они избегали утверждать, что было в р е м я, когда Сына не было.

Идея ереси - это иудейская идея, которая чужда классическому миру. В иудаизме не было в интересующий нас период столь разработанной догматики, как в христианстве. И отдельные несходные учения сосуществовали, как, например, фарисеи и саддукеи. Но, тем не менее, было понятие о правильной вере и о ее искажении. Поначалу, конечно, христианство иудеи воспринимали как ересь внутри иудаизма. А в классическом мире ничего похожего не было и даже не могло быть. Были чужие боги, были религии чужих народов, могло быть наказуемое неблагочестие, как это было в случае с Сократом, но не было никакого единственно правильного изложения религиозной доктрины. Римские граждане не только могли верить по-разному, но могли поклоняться разным богам. Никто не преследовал, скажем, за почитание Исиды или Осириса или Митры. Единственным всеобщим религиозным обязательством было поклонение императору. И это обязательство было ритуальным, а не доктринальным. Римский гражданин мог интерпретировать императорский культ как хотел, но ритуальное поклонение оставалось необходимым знаком лояльности, не столько даже конкретному императору, сколько принципу имперской универсальности.

У христиан понятие ереси появляется очень рано, уже во втором веке появляется практика отлучения ересиархов и их последователей от церкви, и пасторские послания, которые предостерегают от общения с еретиками. Во второй половине второго века трактат Иринея Лионского "Adversus haereses" ("Против ересей") направлен против гностиков, но, вместе с тем, это каталог лжеучений различных гностических учителей. В третьем веке эта антиеретическая литература разрастается и одновременно развивается практика соборного решения вопроса о православии той или иной общины. Соборы эти, конечно, носят локальный характер - это не вселенские соборы. Но о соборном решении сообщается другим общинам. Так что в принципе осуждение еретиков должно было быть общецерковным. Когда империя становится христианской, положение меняется. Идея общехристианской веры, которая присутствовала в христианстве с самого начала, совмещается с идеей общеобязательного для римских граждан культа. То есть, единство веры становится государственным принципом.

Елена Ольшанская: За два года до Никейского собора Константин победил своего соправителя Ликиния и стал единодержавным главой империи. Идея вселенского (экуменического) торжества христианства вдохновляла его. Первый в истории вселенский собор был созван весной 325 года. Римский папа Сильвестр делегировал на него двух пресвитеров. Прибыли епископы из восточных провинций, а также из-за границы: из Питиунта (Пицунды) на Кавказе, из Воспорского царства (Керчи), из Скифии, два делегата из Армении, один из Персии... Участниками собора были около 300 человек, среди них - знаменитые мученики и чудотворцы: Амфион из Епифании Киликийской, Павел Неокесарийский с сожженными руками, Пафнутий Фиваидский и Потамон из Египта, оба с выколотыми глазами. Ослепленный, с вывихнутыми ногами Потамон в ссылке работал в каменоломнях, он славился как целитель. С острова Кипр приплыл Спиридон Тримифунтский, пастух, выбранный епископом, и в епископстве продолжавший быть пастухом. 20 мая состоялась церемония церковного открытия собора, вставленного в рамки роскошного придворного парада. Император Константин вышел к собравшимся в золотых одеждах, обнимал и целовал исповедников в выколотые очи.

Виктор Живов:Основная религиозная интуиция христианства была интуицией спасения. Спасение состояло в соединении или, если угодно, в воссоединении человека с Богом, в том, что люди становились, по слову Христа, чадами или друзьями Божьими. Именно это было спасительным обещанием Христа, который говорил: "И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им. Да будут едины, как Мы едины, Я в них и Ты во Мне". В этом и состояла благая весть, которую принес Христос. Христос и был Путем, Истиной жизни, приносящей единство с Богом. Эту идею спасения или искупления апостол Павел выражает в словах о том, что Христос поделился с верующими в него своим богатством: "Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради, нас дабы вы обогатились Его нищетой". Вочеловечение, смерть на кресте и воскресение Христа и были этим обнищанием, кенозисом, открывающим верующим путь к Божественному богатству. Это было живым опытом церкви, выраставшим из проповеди Евангелия и сакраментального общения, из евхаристии. Спасение состояло в обожении, в том, что по-гречески называется теозис. А догматически трудность как раз и заключалась в том, чтобы определить, а что это такое - обожение, какими словами выразить веру в открытый Христом путь спасения, веру в распятого Христа, которая, по словам апостола Павла, для иудеев соблазн, а для эллинов безумие. Достаточных слов не было, их не могло быть. Именно об этой невыразимости говорит Павел, и позднее это найдет доктринальное выражение в так называемом апофатическом богословии. Апофатическое богословие утверждало, что Бог не может описываться никакими положительными характеристиками, а только характеристиками отрицательными. Но распространение ересей делало важным найти, хотя бы и недостаточные слова, которые позволили бы отделить основную интуицию христианства от ложного религиозного опыта.

Елена Ольшанская:Константин держал свою парадную речь на официальном языке империи, на латыни. "Не медлите, - сказал император, - о други, служители Божии и рабы общего нашего Владыки Спасителя! Не медлите рассмотреть причины вашего расхождения в самом их начале и разрешить все спорные вопросы мирными постановлениями. Через это вы совершите угодное Богу и доставите величайшую радость мне, вашему сослужителю". Эта речь немедленно была переведена на греческий язык. Затем начались прения, в которых император принял деятельное участие. Евсевий Кесарийский пишет: "Кротко беседуя с каждым на эллинском языке, василевс был как-то усладителен и приятен. Одних убеждая, других усовещивая, иных, говорящих хорошо, хваля, и каждого склоняя к единомыслию, василевс наконец согласил понятия и мнения всех о спорных предметах". Во время прений Арий и его единомышленники выступали смело, уверенные в веротерпимости василевса и, может быть, обольщаясь надеждой убедить его. Православные слушали ариан с возмущением.

Виктор Живов: Обожение требовало определенного представления о божестве. Христос, через которого или в котором осуществлялось это соединение, был личностью, и соединение с ним было личностным соединением, как брак. Метафора брака между Христом и его церковью появляется очень рано. Но личность Христа, личность Бога-Сына отлична от личности Бога-Отца, к которому Христос обращается в молитвах и который есть Бог Ветхого завета, Бог - творец всего видимого и невидимого. И вместе с тем Бог-Сын отличен от Бога-Святого Духа, которого Христос обещает послать людям после своего вознесения на небеса. Таким образом, в основном религиозном опыте христианства содержится интуиция троичности, Бог есть Троица: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Святой Дух, вместе с тем, Бог един в трех лицах. Если нет единства Божества, то нет и соединения с Божеством. Тогда ты соединишься с частью Божества, а не с Божеством. Вот этот паралогизм, эту нелогичность, которая была безумием для эллинов, и нужно было выразить теперь в категориях этого самого эллинского разума.

Елена Ольшанская: В житии святого Спиридона Тримифунтского рассказывается о его состязании с греческим философом, защищавшим ариеву ересь. "Слушай, философ, - сказал Спиридон, - мы веруем, что всемогущий Бог из ничего создал Своим Словом и Духом небо, землю, человека и весь видимый и невидимый мир. Слово это есть Сын Божий, Который сошел ради наших грехов на землю, родился от Девы, жил с людьми, пострадал, умер для нашего спасения и затем воскрес, искупив Своими страданиями первородный грех... Мы веруем, что Он Единосущен и Равночестен с Отцем, и верим этому без всяких лукавых измышлений, ибо тайну эту постигнуть человеческим разумом невозможно"...После этого разговора, обратившись к своим друзьям, философ сказал: "Пока состязание со мною велось посредством доказательств, я выставлял против одних доказательств другие и своим искусством спорить отражал все, что мне представляли. Но когда вместо доказательства от разума из уст этого старца начала исходить какая-то особая сила, доказательства стали бессильны против нее, так как человек не может противиться Богу." ... Святитель Спиридон взял в руки кирпич и стиснул его; мгновенно вышел из него вверх огонь, вода потекла вниз, а глина осталась в руках чудотворца. "Се три стихии, а плинфа (кирпич) одна, - сказал святитель Спиридон, - так и в Пресвятой Троице - Три Лица, а Божество Едино". Епископ Николай Мирликийский, святой Николай Чудотворец, как говорится в его церковнославянском житии, в порыве возмущения своими руками "заушил" Ария, то есть, ударил его по уху. "... За это он был лишен святительского омофора и посажен под стражу. Однако нескольким святым отцам было открыто в видении, что Сам Господь и Богоматерь посвятили святого во епископа, подав ему Евангелие и омофор. Отцы Собора, уразумев, что дерзновение святителя угодно Богу, прославили Господа, а Его святого угодника восстановили в святительском сане". Собор длился более трех месяцев. Открылся он в мае, 19 июня было проголосовано главное вероопределение. 25 августа состоялось торжество закрытия собора, на котором Евсевий Кесарийский произнес свою похвальную речь императору, помещенную затем в его "Жизни Константина". Ариане на соборе представляли абсолютное большинство, они были уверены, что победят, но проиграли, когда император Константин предложил добавить в текст Символа Веры одно единственное слово - "омоусиус" (единосущный). Спорить с василевсом никто не посмел.

Виктор Живов:Среди прочих способов описания единства Бога Отца и Бога Сына в доникейский период появляется и употребление в этом контексте понятия "сущность". О единосущии пишет уже Ориген и аналогичное выражение можно найти у Тертуллиана и у других отцов третьего века. Что в точности понималось под "сущностью" при этой адаптации философской категории к тринитарному богословию (сущность - это философская категория), остается не совсем ясным. Неясно, скажем, производна ли сущность Сына от сущности Отца, неясно, насколько к божественной сущности приложимы атрибуты земного существования Христа, его страдание и смерть. Неопределенным остается соотношение сущности и ипостаси. Тем не менее, эта философская категория, категория сущности - лучшее, что смогли найти в классической философии доникейские богословы для выражения отношений лиц Святой Троицы. И именно эта категория оказывается востребована, когда в 325 году император Константин созывает Первый вселенский собор в Никее. Он надеется с помощью соборного решения унифицировать принятую им христианскую веру и прекратить споры. 318 епископов утвердили Символ веры, и Символ веры начинался словами: "Верую во единого Бога Отца Всемогущего, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, единородного Сына Божия, от Отца рожденного прежде всех веков, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного, единосущного Отцу..." Единство Бога Отца и Бога Сына определяются сущностью и выражают термином "единосущие". Соответственно, эта богословская позиция может называться "омоусианством", от греческого "омоусиус". В Никейском символе содержалось и осуждение противномыслящих. Говорилось: "Глаголющих же о Сыне Божием, яко бысть время, когда не бе... ( говорящих о Сыне Божием, что было время, когда Он не был, или что прежде, чем Он родился, Его не было, или что Он возник из не- сущего, или из иной ипостаси и сущности, или что эта сущность превращаема и изменяема, всех их анафематствует кафолическая и апостольская церковь". Вот это осуждение Никейского собора было направлено против Ария и ариан. После Никейского собора Арий был осужден, сослан, восторжествовало богословие его главного противника Афанасия Александрийского. Затем судьбы переменились, Афанасий был низложен, Арий возвращен из ссылки. В 336 году Арий умер, в 337 году умер Константин Великий. Наследники Константина императоры Констант и Констанций пытались найти примиряющую формулу и с этой целью созывали ряд соборов, которые старались каким-то иным образом определить характер единства между Богом Отцом и Богом Сыном. Сардикийский Собор 343 года составил формулу, в которой утверждалась единая ипостась Отца, Сына и Святого Духа... это, конечно, давало единство, но это противоречило интуиции и традиционному пониманию Священного Писания, в которых Отец и Сын представали, прежде всего, как разные личности, ипостаси. Возникали новые разделения. Радикальные ариане, такие, как Евномий, от которого пошли евномиане, утверждали, что Сын даже не подобен Отцу, тогда как умеренные ариане ввели термин "подобосущее", то есть, подобие по сущности. Что стояло за этими поисками адекватного абстрактного термина? За этим стояло сохранение основной интуиции христианства - интуиции обожения. То, что утверждал Арий, приравнивало Христа к ангелам и пророкам, пусть даже и выделяя его как, скажем, первого из ангелов. Божественность Христа оказывалась ущербной, а это означало, что ущербным был и путь спасения, который Христос открыл. Если Христос не вполне Бог, то тогда и обожение, которое сообщается Христом, не дает возможности быть совершенно единым с Богом, как это обещано в Евангелии. И арианство находилось в противоречии с литургической традицией церкви, которая поклонялась Христу как Богу. Ариане сохраняли поклонение Христу, но оно являлось нарушением библейского запрета на поклонение тварному, об этой непоследовательности ариан писал Амвросий Медиоланский. Точно так же они сохраняли крещение во имя Отца и Сына и Святого Духа, и Григорий Богослов указывал, что если бы крещение было во имя тварного, оно не приносило бы обещанного обожения. После собора 381 года арианство постепенно перестает существовать, во всяком случае, на пространствах, которые контролировались империей, его сохраняли варвары: отсготы и вестготы, вандалы, бургундцы, лангобарды... Среди варваров арианство доживает до 6-7 века, и, в общем, понятно, почему. Потому что арианское учение было более рациональным и понятным, менее антиномичным, менее внутренне противоречивым, чем учение православное, в котором одновременно утверждалась полная божественность Сына Божьего, трансцендентность Бога и Его доступность человечеству, которая видимым образом противоречила трансцендентности Бога. Но в патристическом богословии учение о Троице, о трех ипостасях и единой сущности, утверждается окончательно и больше споров не вызывает. Никакого продолжения, никакого развития арианское богословие не имеет, если не говорить о том, что случается в Западной Европе во время Реформации, о чем мы сейчас можем спокойно умолчать.