На службе "миру сему". Либеральная правозащита не устраивает власть. Церковь мобилизована на разработку новой "правозащитной концепции"

http://www.portal-credo.ru

Ценности Отечества, ценности нации и безопасности ближнего должны прийти на смену традиционным, чересчур индивидуальным, "правам человека".

Серьезно подумать над этим призвал на днях один из ведущих идеологов Русской православной церкви (РПЦ) протоиерей Всеволод Чаплин. С программным заявлением он выступил на московском круглом столе, посвященном критике либеральной концепции прав человека. Российская власть давно подбирается к правозащитному движению, которое стало самым раздражающим из еще уцелевших в России элементов гражданского общества.

РПЦ тоже устала от нападок правозащитников, утверждающих, что она становится государственной конфессией, угнетает права религиозных меньшинств, незаконно получает деньги из бюджета и рэкетирует с помощью чиновников региональных бизнесменов. И главное, им кажется, что все это плохо и как-то ненравственно.

Довольно! РПЦ теперь сама становится во главе правозащитного движения, следуя принципу: если лагерь врага невозможно уничтожить, то надо его возглавить.

Православная "правозащита", которая бросает вызов либеральной, должна, по мысли о. Всеволода, строиться на приоритете групповых, коллективных прав над индивидуальными. Русь, дескать, всегда жила общиной, коллективом. Быть "не как все", выделяться из толпы, иметь какое-то неприкосновенное имущество, которое в случае необходимости нельзя даже национализировать, - это все не по-русски.
Многие свободолюбивые индивидуумы, особенно уже зараженные бациллами либерализма, справедливо воскликнут: постойте, какая же это правозащита?
Интересы "общего", то есть национальную безопасность, защищают соответствующие институты: исполнительная власть, армия, прокуратура, спецслужбы. Зачем же за это браться еще и церкви? Разве не беспокойство о своей (индивидуальной!) душе приводит человека в церковь? Непонятно к тому же, от кого защищать права "общего"? Не настолько они слабы, чтобы им мог представлять угрозу какой-то отдельный гражданин, пусть даже и влиятельный. Особенно после того, как самые влиятельные граждане либо уже посажены, либо прячутся по заграницам.

И тут на помощь приходит одна простая, но непробиваемая конспирологическая теория. Ценность этой теории в том, что она не спущена сверху - из Администрации президента, ФСБ или ОВЦС. Эта теория вызрела в гуще простого церковного народа.

Конспирологическая теория в действии

"МН" однажды (в № 1 за 2003 г.) уже писали об этой мужественной женщине. Многодетная одинокая мать Тамара Квитковская из маленькой Тарусы еще в конце 90-х бросила вызов сразу всем сектантам, рерихианцам, сатанистам и Гарри Поттеру. Благодаря этому мужественному поступку Тамара Александровна нащупала ту самую идею, которую теперь пропагандируют с высоких трибун "человек номер два" в Московской патриархии митрополит Кирилл (Гундяев) и его верный заместитель протоиерей Всеволод Чаплин. Идея эта на первый взгляд проста, а на второй - коварна. Православная общественность должна взять на вооружение методы, приемы, лозунги, которыми пользуются либеральные правозащитники. Но направить весь этот арсенал не на "антицерковную" деятельность, не на защиту сект и прочих угнетаемых меньшинств, а на продвижение православных ценностей, на их принудительное насаждение в обществе. В общем, на клерикализацию государства российского.

Тамара Квитковская, разумеется, далека от идей воинственной клерикализации всей страны. Она, как и многие ее единомышленники, искренне верит, что все русские по природе своей православные, но нашей страной пытаются управлять враги всего русского и православного, а всякие сектанты и прочие меньшинства им помогают - притесняют Русскую православную церковь и русский народ, превращая их в "гонимое большинство". Эта конспирологическая доктрина объективно работает на клерикализацию, потому что помогает церковной иерархии, ничего не меняя к лучшему внутри себя, усиливать свое влияние на общество и укреплять спайку с властью. А конспирологические теории тем и хороши, что их невозможно ни доказать, ни опровергнуть, в них можно только верить.

Митрополит Кирилл и отец Всеволод Чаплин, конечно, не столь наивны, и они знают, что национальные и церковные проблемы в нашей стране имеют внутреннее происхождение. Но соблазн воспользоваться уже почти готовой и популярной в церковном народе доктриной "гонимого большинства" очень велик. Как велико и раздражение от всевозможных правозащитников, которые хоть и не могут рассорить церковь с властью, но постоянно будоражат общественное мнение, "пишут статейки", сеют недоверие к иерархии; на международной арене опять же в неприглядном виде выставляют руководство РПЦ.

За годы своей борьбы Квитковская овладела некоторыми специальными приемами. Прием № 1: всякого, кто проповедует какое-то свое, иное "царство", пусть даже "не от мира сего", можно обвинить перед лицом власти в политической нелояльности - перевести его проповедь с религиозного языка на политический. Ах, свое "царство"? Значит, призыв к революции, "к свержению конституционного строя". Вот соответствующее место из Евангелия: "Иудеи же кричали [Понтию Пилату о Христе]: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю" (Иоан., 19:12). А вот выдержка из "правозащитного" письма Т.А. Квитковской: "Тот факт, что многие из апологетов ноосферизма призывают к осуществлению "ноосферной революции", иными словами - к свержению основ конституционного строя, свидетельствует об особой опасности".

Еще один "спецприем", который, кстати, вполне укладывается в теорию доминирования "общего" над "частным": говорить от имени "всех" - всех православных (а это пресловутые 85 % населения России!), всех правозащитников, всех русских, "всех людей доброй воли", наконец. Вот как заканчивается письмо Т.А. Квитковской в Департамент образования Москвы с требованием запретить праздник Хэллоуин: "Российские правозащитники выражают свои поддержку усилиям Департамента образования Москвы по защите прав учащихся на свободу совести".

Когда-то было иначе...

Но историю правозащитного движения в Русской Церкви открывает не "Общественный комитет" тарусянки Квитковской. Начиная с "хрущевских гонений" на Церковь 1960-х годов православные правозащитники время от времени заявляли о себе. Классиком жанра здесь, конечно, является священник Глеб Якунин, преданный РПЦ анафеме. Отец Глеб встал на путь защиты верующих почти сразу после окончания семинарии, в 1963 году. Сначала он протестовал против грубых нарушений "гонителями" советских законов, но вскоре стало ясно, что верующих надо защищать и от собственных иерархов, большинство которых выступало в тандеме с богоборческой властью. Священник Глеб Якунин прослужил на приходе недолго - после первых же своих правозащитных выступлений он был запрещен в служении, то есть подвергся каноническому наказанию не за грех, не за нарушение церковных правил, а "за политику".

Впоследствии церковная власть поступала со всеми правозащитниками в церковной среде - независимо от того, в рясах они были или без, - примерно одинаково. Она от них отрекалась, причем часто делала это в самый критический момент: когда власть лишала этих людей свободы, превращала их в "узников совести". Например, о. Димитрий Дудко был уволен с прихода, как только стало известно, что против него возбуждено уголовное дело по политической статье.

После падения советской власти церковное руководство начало было "исправляться" - почти все правозащитники в рясах получили назначения на приходы. Но когда стало ясно, что новая российская власть не собирается разрывать узы исторической преемственности, которые ее связывают с властью советской, все вернулось на круги своя. Церковные правозащитники к тому же весьма досадили руководству РПЦ своим активным участием в разоблачении иерархов, сотрудничавших с КГБ и имевших агентурные клички. Правозащитники так и не стали в церкви "своими" - часть из них ушла в другие церковные юрисдикции, а часть сменила имидж, поскольку явные гонения на веру закончились.

Однако оставшиеся "в поле" православные правозащитники, в том числе и анафематствованные РПЦ, поддерживают вполне дружеские отношения с религиозными меньшинствами. Это говорит о том, что ничего безбожного в правозащите самой по себе нет; просто она плохо совместима с нынешней иерархией РПЦ, сформированной в основном в советские годы под прессингом КГБ и Совета по делам религий.

Неоконсервативная "правозащитная идея", выдвинутая о. Всеволодом Чаплиным, скорее всего, окажется мыльным пузырем. Она ничего не дает "маленькому человеку", а нынешняя российская власть в такой помощи особо и не нуждается. Однако эта идея демонстрирует, насколько лозунги коллективизма и укрепления государства более популярны в современной церковной среде, да и вообще в российском обществе, чем кроткое евангельское слово о ценности каждой отдельной личности в ее уникальности, о царстве "не от мира сего"...

Александр Солдатов

"МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ", 15 июля 2005 г.