Православизация

о. Яков Кротов

Православизация может быть охарактеризована как синхронизация курсов церковной и светской властей при безусловном лидерстве светской власти. Этим православизация отличается от клерикализации. Православизация - явление новое, поскольку для Средневековья и дореволюционной России абсурдно было бы говорить о синхронизации - Церковь изначально была тенью государства. Секуляризация поставила церковь в России перед выбором: научиться самостоятельности, овладеть "двойным языком", научившись быть лояльной власти в любых обстоятельствах, причём лояльность эта одновременно и вполне искренняя, и вполне искусственная.

Поскольку курс деспотической власти постоянно меняется в сторону ужесточения либо послабления, синхронизация с нею есть процесс не разовый, а постоянный. Власть в 2004 г. критикует самостоятельное правозащитное движение - и собор утверждает: «Под предлогом защиты прав человека защищается грех, который внедряется в жизнь как некая болезненная норма».

Между тем, бывали ведь и православные правозащитники, защищавшие права верующих в то время, когда иерархи скромно молчали или критиковали войну США во Вьетнаме. Разумеется, соборяне рассчитывают, что в Кремле понимают: эта критика не относится к тем фиктивным правозащитникам, которые финансируются Кремлем, чтобы уничтожить реальных. При этом им приходится идти на сознательную ложь, ибо правозащитники никогда, например, не защищали аборты - а вот лояльная Кремлю дума именно в дни заседания собора отказалась принять меры, осложняющие аборт.

Власть в 2004 г. резко сократила финансирование школ и науки, поощряя малограмотность и продвигая в номенклатуру людей подчеркнуто антиинтеллектуальных, и собор заявляет: «Верующие люди должны иметь право обучать своих детей в государственных школах без опасения, что им будет навязываться, как "единственно научная", безрелигиозная картина мира».

Между тем, есть ведь и православные ученые, не видящие ничего безрелигиозного в современной биологии или физике, есть православные педагоги. Антиэволюционизм никогда не был в православной традиции обязательным.

Власть с августа 2004 г. стала в духе советской пропаганды критиковать Запад за вмешательство во внутренние дела России, тоталитарный режим стал обвинять демократический мир в тоталитаризме - и собор: «Насаждение в мире одной системы ценностей является лишь повторением уже знакомой нам тоталитарной практики, противоречащей духу христианской свободы, попыткой скроить мир по единому образцу, лишить его красоты и многообразия, данных Творцом». "Красота" - когда в одной стране есть свобода слова, а в другой нет, разнообразие - когда в одной стране капитализм, а в другой феодализм.

Власть под предлогом борьбы с терроризмом ограничивает демократию и свободу слова, и митрополит Кирилл подхватывает: «Когда вокруг нас торжествует и утверждается моральный релятивизм, тогда становится возможным и такой вопрос: а почему, собственно, и не быть терроризму, а почему бы не взрывать дома, поезда и самолеты?» (http://www.mospat.ru/text/news/id/7829.htm).

То есть, истоки терроризма - не в дурном фанатизме, а в голливудских фильмах, в готовности (если вспомнить стереотипы советской пропаганды) за джинсы и жвачку продать родину.

Власть ликвидирует независимость судей - и собор подхватывает: «Решение внутрицерковных вопросов светским судом противоречит каноническим нормам». В проекте церковного суда, который обсуждался на соборе, не предусмотрел состязательный судебный процесс, он выстроен по образцу раннего средневековья и резко отличается от того, что стало нормой для других православных церквей.

Власть использует новояз, и собор требует для Московской Патрирхии привилегий, но подчеркивает, что это следует называть не привилегиями, а средством «раскрытия уникального созидательного потенциала православных народов».

Как далеко зашел процесс православизации, стало видно из того, что в резолюции собора впервые нет брюзжания о засилье в газетах и на телевидении атеистов, напротив: «Собор с удовлетворением констатирует возрастающий благожелательный интерес светских СМИ к вопросам веры и спасения, заботам и чаяниям народа Божия, к различным аспектам церковной жизни, пожеланиям и озабоченностям православных верующих».

Здесь, правда, маленькая деталь напомнила о том, что тексты составляются не русскими людьми, а советскими пропагандистами: ведь в русском языке невозможно употребить слово «озабоченность» во множественном числе.

В обмен на синхронизацию, МП ожидает от власти охраны её монопольного положения в обществе. Ведь в резолюции собора сказано, что опаснее атеизма "внутрицерковные распри, в которых истощаются духовные силы народа". От правительства МП ожидает и прямого финансирования: "Религиозные ценности должны учитываться при осуществлении любых общественных проектов, затрагивающих интересы большого числа людей". На встрече архиереев с президентом в Кремле (во время собора) епископ Берлинский вслух попросил президента о деньгах на поддержку приходов МП зарубежом.

Хотя православизация - явление специфическое для советской и крипто-советской России, Московская Патриархия во многом подобна наиболее фундаменталистским христианским движениям Запада. Это проявляется в обличении культа "роскоши, потребления, комфорта, удовольствий, зачастую связанных с нравственной распущенностью", наркомании, секуляризма, гуманизма, отделения церкви от государства.