Доклад Института свободы совести на круглом столе «Роль НПО и правозащитного движения в обеспечении свободы совести в России».

«О свободе совести и деятельности неправительственных организаций по ее защите в современной России».

Бурьянов С.А. юрист, сопредседатель Института свободы совести

В начале реформ российское общество питало надежды на воплощение в жизнь демократических идеалов и ценностей, ставящих во главу угла права и свободы человека.
Сегодня стало очевидно, что идеалы гражданского общества и правового демократического государства терпят сокрушительное поражение в России, а нарушения прав и свобод человека приняли массовый характер.
Значительную роль в реализации авторитарных тенденций играет подавление свободы совести (юридического измерения свободы мировоззренческого выбора). Исторический опыт беспристрастно свидетельствует, что без подавления мировоззренческой сферы не обходился, и не обходится ни один авторитарный режим.
Настоящий доклад состоит из двух частей. Первая посвящена состоянию реализации свободы совести и религиозной политике. Вторая содержит анализ деятельности НПО в области свободы совести. Доклад призван помочь сориентироваться в ситуации. Что бы понять куда идти, нужно определить, где мы находимся.

I. О состоянии реализации свободы совести и религиозной политике.

1. Системный кризис реализации свободы совести.

В современной России реализация свободы совести подвержена системному кризису, который взаимосвязан с иными системами государства и общества и охватил все уровни – науки и образования, законотворчества и правоприменения.
Если уровень правоприменения позволяет кое-кому говорить, что массовых гонений нет, да и численность религиозных организаций растет... (правда не всех, да и Московскую общину Свидетелей Иеговы в марте 2004 г. запретили), то уровень законотворчества дает меньше оснований для оптимизма, – имеют место быть непрестанные попытки законодательного закрепления привилегий для неких «традиционных» религиозных организаций, и соответственно неправовых ограничений для «нетрадиционных».
Соответствующее наукообразное обоснование формируется на уровне науки и образования. Предпринимаются попытки научного (в том числе юридического) обоснования терминов «традиционная религиозная организация», «религиозный экстремизм», «духовная безопасность», «сектантство». Этим занимается кафедра религиоведения РАГС при президенте РФ, «силовые» вузы и некоторые конфессионально ориентированные структуры.
Но самое деструктивное влияние оказывает продвижение упомянутой кафедрой религиоведения приоритета принципов религиозной политики, реализуемой посредством государственно-конфессиональных отношений, в форме проектов соответствующих концепций.
Осенью 2003 г. сотрудники кафедры написали по заказу Администрации Президента РФ очередной антиконституционный проект «Концепции религиозной политики»[1]. Предыдущие проекты были написаны еще в 2001 г. Институт свободы совести (ИСС) подверг их критике на страницах Независимой газеты и в научной печати[2]. Новый проект содержит наукообразное обоснование привилегий для «традиционных» религий и борьбы с «религиозным экстремизмом».

2. Религиозная политика. Краткая характеристика и последствия.

Одна из главных причин кризиса свободы совести в России кроется в подмене государственной политики в сфере свободы совести (которая должна быть направлена на ее реализацию) некой религиозной политикой, которая осуществляется в интересах власть предержащих.
Осуществляется религиозная политика посредством отношений государства с религиозными объединениями, пораженных коррупцией и самодовлеющих по отношению к правам человека.
Суть религиозной политики – привилегии Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) и отчасти так называемым «традиционным религиозным организациям», ограничения остальным («нетрадиционным»).
Привилегии РПЦ МП носят массовый системный характер: различные льготы и квоты, недвижимость, если не прямое финансирование, услуги «силовых» структур государства, в последнее время – в области государственной системы образования предпринимаются попытки массового введения Основ православной культуры (ОПК), которые в ряде регионов уже введены.
Ограничения остальным религиозным организациям (прежде всего, «нетрадиционным» для власти) стали обычным делом: необоснованные отказы в перерегистрации, незаконные требования перерегистрации, притеснения иностранных миссионеров начиная от визовых ограничений и заканчивая их высылкой.
Религиозная политика и государственно-конфессиональные отношения поддерживаются в подконтрольных СМИ.
В центральных газетах и особенно на TV крайне редки или отсутствуют вообще корректные материалы о свободе совести, зато «антисектантская» истерия – обычное дело. Термины "секта" и "тоталитарная секта" даже в религиоведение не корректны – многие ученые отказались от их использования, предпочтя нейтральный – новое религиозное движение (НРД). Само использование термина "секта" в СМИ разжигает рознь, нетерпимость и насилие на их почве.
Кроме контроля центральных СМИ власть пытается контролировать журналистское сообщество в форме структурирования "религиозной журналистики" – на базе Методического совета по освещению религиозной тематики в СМИ, созданного на базе профильной гильдии Медиа-союза при поддержке Минпечати.
Принцип религиозной политики: прагматизм – права и свободы человека, интересы правового государства и гражданского общества игнорируются в угоду текущим интересам удержания власти отдельными группами.
Последствия религиозной политики: кроме ограничения политической конкуренции – нарушения прав человека, стимулирование национализма, фобий, насилия на почве нетерпимости, сепаратизма и терроризма.
15 февраля 2005 г. произошел погром в Центре Русской Духовности Православной Церкви Божией Матери Державной. Вне всяких сомнений этот дикий случай один из прямых результатов религиозной политики вообще и ее информационной компоненты в частности.
Религиозная политика является антиконституционной, нарушающей принципы свободы совести (ст. 28) и принципы составляющие основу строя: светскости государства и равенства религиозных объединений (ст. 14), идеологического многообразия (ст.13).
Возникает вопрос: кому и для чего нужна такая политика?
Религиозная политика проводится с целью удержания власти путем контроля мировоззренческой сферы в т.ч. клерикальной идеологизации органов власти и государственного управления, "силовых" структур, государственной системы образования. РПЦ МП – аналог идеологического отдела ЦК КПСС – сакрализатор власти. Есть основания говорить о завершении формирования клерикальной идеологии, – не терпящей никакой конкуренции и враждебной правам человека и демократии. Но претензии следует предъявлять не к РПЦ МП, а к власти. Тем более, что многие конфессии не прочь занять ее место.

3. Фактор государственно-конфессиональных отношений на выборах.

Итак, религиозная политика проводится в политических целях в том числе, для преодоления демократических процедур в виде выборов. Существуют различные, зачастую противоположные точки зрения на вопрос: работает ли "религиозный фактор" на выборах?
ИСС считает, что на выборах работает фактор отношений государства с религиозными объединениями, т.е. использование "религиозного фактора" по большому счету доступно только власти – путем передачи авторитета через прямую поддержку, освящение. Не беда, что воцерковленных избирателей не более 5%. Идентифицирующих себя православными и признающих авторитет РПЦ МП на уровне идеологии, если верить социологическим опросам, до 80%.
Не смотря на то, что среди них есть значительный процент не верующих в бога, идентифицирующие себя православными, оказываются верующими в В.В. Путина и партию, которая с ним. В обмен за передачу авторитета власть передает РПЦ МП материальные ресурсы и оказывает "услуги" госструктур, в т.ч. "силовых" по устранению духовных конкурентов, что позволяет РПЦ претендовать на монополию в духовной сфере.
В указанном контексте чистые и легитимные выборы – это не только соблюдение законодательства о выборах, но и соблюдение основополагающих принципов в области свободы совести.
Не случайно антиконституционные тенденции в области отношений государства с религиозными объединениями усилились в преддверии и накануне выборов. Об этом говорилось на пресс-конференции ИСС 16 января 2003 г. "Свобода совести и ГКО в преддверии выборов". 21 января 2003 г. ИСС обнародовал Заявление "Антиконституционные тенденции в отношениях государства с религиозными организациями вступили в циничную фазу", в котором говорится о всплеске антиконституционной активности, характеризуемой небывалым цинизмом, с которым попираются базовые принципы конституционного строя.

4. Системная коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями.

Вышеупомянутые тенденции в области отношений государства с религиозными объединениями следует квалифицировать как системную коррупцию - злоупотребление властью (действие или бездействие) в своих корыстных интересах или в корыстных интересах других лиц и групп, связанное с использованием публичных ресурсов, в рамках "специальных" отношений государства с религиозными объединениями. Так как системообразующим фактором является коррупция верхушечная (государственная политическая), то главной стороной становится "должностное лицо", "государственный служащий".
Системообразующей в данной коррупционной системе является государственная политическая коррупция. Политическая коррупция в области отношений государства и религиозных объединений подразумевает манипулирование сознанием с использованием авторитета религии, направлена против гражданского общества и осуществляется в интересах прихода к власти и ее удержания.
В самом общем виде, властные группы в рамках «специальных» (по сути, не правовых) отношений за счет налогоплательщиков не только покупают политическую поддержку у религиозных организаций (обладающих интегративным ресурсом и являющихся мощным регулятором поведения), но и способствует усилению их влияния и ресурса.
Именно в указанном контексте следует рассматривать незаконную передачу значительных государственных ресурсов религиозным объединениям как на федеральном (в интересах федеральной власти), так и региональном (в интересах региональной власти) уровнях. Имеет место растрата или корыстное использование бюджетных средств и общественных фондов.
В данном случае цели, установленные правом (конституцией, законами и другими нормативными актами) подменяются корыстными интересами должностных лиц государственных служащих, воплощенных в конкретных действиях.
Государственная политическая коррупция в области отношений государства и религиозных объединений воспроизводится на уровнях науки, законотворчества и правоприменения. Фактически она научно обосновывается «официальной», а иногда «конфессионально ориентированной» наукой, а также имеет информационное прикрытие в государственных и некоторых конфессиональных СМИ.
Законотворческий процесс в области свободы совести непосредственно взаимосвязан, нуждается и опирается на упомянутое наукообразное обоснование. Наличие соответствующего пакета законопроектов в законодательном органе позволяет говорить о системе противозаконного лоббизма, взаимосвязанного с государственной политической коррупцией в области отношений государства и религиозных объединений.
При определении форм и содержания необходимо различать верхушечную и низовую коррупцию. Первая охватывает политиков, высшее и среднее чиновничество, и сопряжена с принятием решений, имеющих высокую цену (формулы законов, госзаказы, изменение форм собственности и т.п.). Вторая распространена на среднем и низшем уровнях, и связана с постоянным, рутинным взаимодействием чиновников, адвокатов и религиозных организаций (регистрации и т.п.)
К важным характеристикам коррупции в области отношений государства и религиозных объединений относятся: институциализация, латентность, мимикрия, транснациональность, «торговля влиянием».

5. Новейшие тенденции религиозной политики.

В начале октября 2004 г. на встреча В.В. Путина с участниками Архиерейского собора Русской православной церкви президент многоконфессионального светского государства говорит о «специальных» привилегиях и даже о прямом финансировании неких «традиционных конфессий». Этот факт говорит о правовом нигилизме гаранта Конституции России, так как понятия «традиционные конфессии» нет в правовой системе нашей светской страны.
Особую тревогу вызывает набирающий вес «силовой» блок религиозной политики, направленный на преследование инаковерующих.
29 сентября 2004 года в Московском Кремле под председательством Президента Российской Федерации В.В. Путина состоялось заседание Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации посвященное борьбе экстремизмом-терроризмом.
18 ноября 2004 было пролонгировано Соглашение о сотрудничестве между Русской Православной Церковью и Министерством внутренних дел. Патриарх озаботился нашествием «деструктивных сект и преступными действиями террористов».
8 декабря 2004 г. Рязанский филиал Московского университета МВД и Рязанская епархия подписали соглашение о сотрудничестве (документ подписали начальник филиала полковник милиции Валерий Чернышов и архиепископ Рязанский и Касимовский Павел (Пономарев)). Архиепископ Павел отметил, что правоохранительные органы призваны не только бороться с преступностью, но и "быть на страже духовного мира каждого члена общества". Наибольшую опасность для общества, по мнению архиерея, представляют "все новые и новые деструктивные секты, которые пытаются разрушить души людей".
25 января 2005 г. Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата и Академия проблем безопасности, обороны и правопорядка РФ накануне подписали соглашение о сотрудничестве в разработке новой концепции безопасности страны, в рамках которой будут сообща искать ответы на вызовы духовной безопасности.
О масштабах и перспективах борьбы за «духовную безопасность» говорит следующий факт. 4 февраля 2005 г. при Экспертном совете по национальной, миграционной политике и взаимодействию с религиозными объединениями при Полномочном представителе Президента Российской Федерации в Центральном федеральном округе утверждено Положение о Комиссии по духовной безопасности.
Серьезным фактором религиозной политики может явиться создание федерального православного телеканала, о чем заявил министр культуры РФ Александр Соколов.
Таким образом, «демократический транзит» становится перманентным, кризис либерализма в России принимает необратимые формы, и неразрывно связан с кризисом реализации свободы совести. Очевидно также, что «заточенные под вертикаль» государственные институты свободу совести не защитят, скорее наоборот. Даже аппарат Уполномоченного по правам человека не является исключением[3].
А как же неправительственные организации (НПО)?

II. Деятельность НПО по защите свободы совести.

К неправительственным организациям (НПО) относится широкий спектр объединений – от общества защиты животных до правозащитных организаций. Естественно первые по понятным причинам сразу же выпадают из поля зрения. В контексте исследуемой проблематики защиты свободы совести объектом нашего анализа являются: религиозные организации и конфессионально ориентированные структуры; атеистические и иные мировоззренческие структуры; политические партии и движения; правозащитные организации (многопрофильные и специализированные).

1. Свобода совести и религиозные организации, ассоциации и конфессионально ориентированные структуры.

С религиозных организаций, которые в полном соответствии со своей природой продвигают в обществе собственную истинность и корпоративные интересы, вообще никакого спроса нет, и быть не может.
Исключение (в смысле спроса) составляют ассоциации религиозных организаций, декларирующие правозащитные цели в области свободы совести и религиозной свободы, а также конфессионально ориентированные структуры, позиционирующие себя как научные.
Самая видная ассоциация в области религиозной свободы так и называется Международная ассоциация религиозной свободы (МАРС). В России действует Евразийское отделение (ЕО) МАРС. Несмотря на то, что в состав ЕО МАРС входят не только представители религиозных объединений, но и ученые, в частности религиоведы, деятельность этой структуры ориентирована на реализацию интересов соответствующих «солидных» религиозных корпораций.
Свобода для всех религиозных объединений, и тем более свобода совести для каждого, никогда не были предметом заботы МАРСа. Отсюда – отсутствие не только реальной работы по их защите, но даже принципиальной оценки ситуации в данной области и адекватной постановки проблемы. Возникает устойчивое впечатление, что главная задача ассоциации – ценой любых компромиссов встроиться в сложившуюся систему государственно-конфессиональных отношений.
Наглядной иллюстрацией гибкости позиции ЕО МАРС и его членов является позиция по вопросам ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997 г., новейших тенденций религиозной политики вообще и трансформации законодательства о свободе совести в частности.
Вот и недавнее заявление ЕО МАРС об «Обращении участников Международной конференции «Тоталитарные секты и демократическое государство» (Новосибирск, 9–11 ноября 2004 года)» носит беспринципный характер.
В частности, подвергая критике понятие «тоталитарные секты», авторы обращения, тем не менее, поощряют в качестве правовых формул «деструктивные секты» и «традиционные религиозные организации».
Среди корпоративно ориентированных «научных» организаций можно назвать Институт религии и права, который показал свою беспринципность по ряду вопросов, начиная от постановки проблемы и заканчивая поддержкой (в письменной форме): 1) идеи введения понятия «традиционная религиозная организация» в правовое поле России; 2) некоего «черного списка» в форме справочника «Новые религиозные организации деструктивного, оккультного и неоязыческого характера», который не раз служил инструментом нарушений прав верующих со стороны чиновников.
Из числа международных центров своей активностью выделяется Международный центр изучения права и религии (МЦИПР) при Университете им. Бригама Янга (руководители Коул Дурем, Элизабет Сьюэл), известный тесной «дружбой» с кафедрой религиоведения РАГС при президенте РФ. Предметом контактов с кафедрой являлось так же установление «дружбы», но уже с чиновниками-«религиоведами» – питомцами кафедры[4].
Кроме МЦИПР соорганизаторами конференций в РАГС выступали Международная академия религиозной свободы (Вашингтон, США), Институт церковно-государственных исследований им. Дж. М. Доусона Бейлорского университета (Вако, штат Техас, США).
Что касается деятельности Московского представительства фонда Аденауэра (Германия), то если судить по многочисленным конференциям и круглым столам, посвященным государственно-конфессиональным отношениям, то они направлены на подрыв конституционных принципов свободы совести, светскости государства и равенства религиозных объединений.
Очевидно, что конфессионально ориентированные структуры в принципе не способны генерировать объективную позицию, в силу зависимости от соответствующих доктринальных установок. Кроме того, в силу конфессиональной законопослушности они не могут выступать с острой критикой властей, проводящих дискриминационную религиозную политику с целью удержания власти.
Объединение исследователей религии (ОИР), созданное сотрудником Аппарата Уполномоченного по правам человека М.И. Одинцовым на скандальной учредительной конференции во Всероссийской государственной библиотеки имени М.И. Рудомино 19-20 декабря 2001 г., занимает некое промежуточное положение.
С одной стороны объединение было создано при финансировании и под интересы заокеанских религиозных корпораций. В этом смысле оно, безусловно, является конфессионально ориентированным.
Однако, с другой стороны методологической основой деятельности ОИР является приоритет вероисповедной политики перед конституционными принципами в области свободы совести.
Очевидно, что посредством вероисповедной политики и государственно-конфессиональных отношений в принципе невозможно реализовать свободу совести для каждого. Зато властные группы имеют неограниченные возможности внеправового контроля и подавления мировоззренческой сферы, манипулирования конфессиями в целях удержания власти.
Парадокс объясняется ориентацией религиозных корпораций только на собственные интересы, для достижения которых все средства хороши. Что касается заведомо ущербной методологии, то она унаследована от кафедры религиоведения Российской академии государственной службы (РАГС) при Президенте РФ, стоящей на страже вероисповедной вертикали, и питомцем которой является президент ОИР М.И. Одинцов.
В результате в регионах страны регулярно проходят «конференции-пустышки» на тему свободы совести и толерантности, в которых отечественные религиоведы играют роль массовки, в то время как заплатившие за участие религиозные организации устанавливат «дружбу» с госчиновниками, ведающими религиозными делами в России.

2. Свобода совести и атеистические организации.

Впрочем, с иных мировоззренческих организаций спросить так же нечего. Например, атеисты последовательно выступают за свободу совести и светскость государства, но одновременно в полном соответствии со своими мировоззренческими установками – против усиления влияния религии в обществе.
Например, 25 декабря 2004 г. прошла конференция, организованная Атеистическим обществом Москвы (АТОМ) «В защиту свободы совести и светского государства», которую назвали антиклерикальной.
Однако, защита свободы совести и антиклерикализм – это разные, а нередко даже взаимоисключающие феномены. Мировая и отечественная история изобилует периодами торжества как «клерикалов», так и «антиклерикалов», но при подавлении свободы совести.
На вышеупомянутой конференции была принята декларация «За свободу совести», содержащая кроме антиклерикального крена, призыв к власти приструнить «религиозных экстремистов». Кстати, декларация была подписана рядом правозащитных организаций. Подпись, поставленная без ведома ИСС, была дезавуирована[5].
3. Свобода совести и политические партии, блоки, движения.
Что касается позиционирования политических партий, блоков и движений относительно проблемы реализации свободы совести, то она проявляет себя в основном во время избирательной кампании и непосредственно в законотворческом процессе в стенах Государственной Думы Федерального Собрания.
Прошедшие думские выборы 2003 г. показали массовость борьбы за «религиозный» электорат, несмотря на то, что в соответствии с ФЗ «О политических партиях» даже упоминание религии в названии политических партий запрещено.
Желание заработать дополнительные голоса за счет «религиозного фактора» даже в ущерб принципу свободы совести нашло определенное отражение в партийных документах. Речь идет о наличии в предвыборных программах политических партий Российской Федерации, претензий на авторитет религиозных организаций, «традиционных ценностей», «духовность» и т.д.
Например, в программе партии «За Русь Святую» говорится о необходимости выработки законодательства в духе нравственных и духовных традицияй России, духовно-нравственного воспитания «силовиков» и «противодействия деятельности тоталитарных сект, представляющих опасность для личности и общества».
Аграрная партия России ограничивается декларацией открытости «для взаимодействия со всеми традиционно действующими на территории России религиозными конфессиями в сфере духовно-нравственного воспитания».
А вот у Народной партии Российской Федерации (НПРФ) в мировоззренческой сфере далеко идущие планы. Программа партии громогласно заявляет: «Мы законодательно закрепим право общества налагать ограничения на экономические и гражданские свободы, если они противоречат достижению общего блага и нравственному закону... Мы защитим общественную нравственность, традиционные духовно-нравственные ценности... Мы приведем законодательство в соответствие с отечественными правовыми идеалами и традициями, правовым сознанием россиян. И т.д. вплоть до изменения Конституции РФ.
Программа-договор избирательного блока «Родина» (народно – патриотический союз) с избирателями предполагает: «восстановление и пропаганду традиционных ценностей российской культуры, приведение в соответствие с ними государственной информационной и культурной политики, пресечение пропаганды насилия и разврата в СМИ, установление отношений социального партнерства между государством и церковью».
Либерально-демократическая партия России (ЛДПР) «выступает против попыток подорвать позиции православия, которое исповедует большая часть верующих страны и пресечь распространение в России нетрадиционных и изуверских сект, деятельность которых, как правило, направляется зарубежными спецслужбами с целью подрыва стабильности и могущества России».
На фоне исторических реалий это выглядит несколько необычно, но Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) старается не отставать в демонстрации приверженности «традиционным» религиям.
В целом, если судить по Программе КПРФ, вера в Бога не только вполне совместима с членством в Коммунистической партии, но и особо оговаривается приоритет «традиционных российских конфессий – Православия, Ислама и Буддизма», интересы которых лоббировались коммунистами еще в Государственной Думе третьего созыва. Отсюда вытекает естественный, по их мнению, союз коммунистов с Православием на основе общих, патриотических ценностей: «Соборность, народность и духовность явились важной предпосылкой восприятия массами идеи социализма».
Партия власти «Единая Россия» сумела привлечь значительную часть «православного» электората благодаря тому, что президент занимает активную церковную позицию, и это широко известно.
Однако, программы партий - это лишь видимая часть «айсберга претензий» политиков на авторитет религии. В целом, «религиозный фактор» на выборах пытались задействовать только в так называемых «традиционных» («православном», «исламском», «буддистском» и «иудейском») контекстах. То есть партии и блоки соревновались в демонстрации лояльности (если не в лоббировании) интересов «традиционных религиозных организаций», фактически в ущерб интересам «нетрадиционных» и «неверующей» части общества.
Одним из непосредственных результатов прошедших выборов явился приход в Государственную Думу национал-популистских сил, ориентированных на лоббирование интересов одной из конфессий, даже вопреки Конституции РФ и интересам гражданского общества.
Так как какие-либо сомнения в поддержке думским большинством антиконституционных законотворческих инициатив отсутствуют, то совершенно очевидно, результаты выборов самым неблагоприятным образом скажутся на трансформации законодательства о свободе совести.
О многом говорят слова председателя Государственной Думы Б.В. Грызлова. В его приветственном послании участникам VIII Всемирного Русского Народного Собора говорится о «плодотворном взаимодействии» между церковью и государством и что, «Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации будет и впредь содействовать этому направлению в развитии нашей страны». Но все же наиболее серьезные последствия могут иметь заявления Президента России (Например, 26 марта 2004 г. выступая на форуме народов Кавказа, Президент РФ В.В. Путин сказал, что «у государства есть такая обязанность поддерживать и религиозные конфессии, и наших духовных лидеров, и делать это в рамках закона).
А что же не прошедшие в Госдуму демократические партии?
«Яблоко» в своей программе призывает, с одной стороны, к солидарности и единению людей разных вероисповеданий, а с другой - к взаимодействию с «традиционными» религиями. И все же эта партия, видимо, принципиально не играет на религиозном поле, что, кстати, отмечено и в ее программе: партия «против попыток использования некоторыми политиками и чиновниками Церкви в своих политических интересах»[6]. В ходе теледебатов по выборам в Госдуму 27 ноября на канале РТР руководитель парламентской фракции «Яблоко» Григорий Явлинский высказал пожелание, чтобы «религиозных людей в России было больше... Кроме того, лидер «Яблока» сказал, что 4 декабря он посетит храм Иоанна Воина, прихожанином которого он является»[7].
Союз правых сил (СПС) не претендует на использование религии для своих политических нужд. В программе партии СПС говорится: «Мы против коррупции, против разрастания бюрократии и клерикализации власти... Мы озабочены ростом национальной нетерпимости, мы против того, чтобы власть манипулировала национальностью и религией граждан»[8].
В целом партии, позиционирующие себя как демократические, признают свободу совести в основном на уровне деклараций, и только в ее вероисповедной части. В реальной деятельности их позиция в данной области (впрочем, как и по многим другим принципиальным вопросам) можно охарактеризовать в лучшем случае как неопределенную, что, очевидно, оказало решающее влияние на «пролет» СПС и «Яблока» мимо Госдумы. Можно со значительной долей уверенности утверждать, что многие из числа избирателей, голосовавших «против всех» – это их разочаровавшиеся сторонники.

3. Свобода совести и правозащитные организации, иные независимые общественные объединения.

В сложившейся ситуации вся надежда – на правозащитные организации. При этом, от специализированных структур, например занимающихся правами ребенка или солдатских матерей ожидать защиты свободы совести не приходится.
А вот информационно-аналитический центр «СОВА» (созданный при поддержке Московской хельсинкской группы) берется за эту тему и проводит довольно-таки масштабные мероприятия.
1-2 ноября 2004 г. центр «СОВА» и организация «Юристы за конституционные права и свободы» («ЮРИКС») почему-то в сотрудничестве с вышеупомянутой кафедрой религиоведения Российской академии государственной службы (РАГС) проводят конференцию «Свобода совести и светскость государства: проблемы и решения».
К сожалению, Институт свободы совести (ИСС) получил от организаторов отказ на предложение представить свой доклад «Нарушения конституционных принципов свободы совести, светскости государства, равенства религиозных объединений и коррупция в государственно-конфессиональных отношениях как факторы кризиса демократии в России».
Доводы ИСС, что «необходимым условием успеха и пользы конференции является принципиальная оценка состояния реализации свободы совести в современной России, и именно этому посвящен доклад ИСС» никакого эффекта не возымели.
Оптимизма стало еще меньше, когда стала известна программа конференции и ее основные докладчики. Оказалось, что концепция конференции не соответствует, а местами даже противоречит заявленному названию.
В основу концепции мероприятия легла гипотеза, что актуальные проблемы свободы совести и светскости государства в современной России возникают из неких разногласий в обществе – между «либералами» и «консерваторами». Возможно в начале 90-х г.г. прошлого века так и было, но сегодня упомянутые проблемы, в виде системного кризиса свободы совести и клерикальной идеологизации государства, формируются совсем на другом уровне отношений – между властью и обществом. Применительно к заявленной теме конференции, речь идет о религиозной политике власти, осуществляемой посредством государственно-конфессиональных отношений, которые не стали предметом обсуждения на конференции.
Таким образом, деструктивная деятельность власти в области свободы совести в значительной мере осталась за рамками форума. Зато для проблемы некой «деструктивной деятельности религиозных объединений» место нашлось. Правда, что это за деятельность, и в чем актуальность проблемы, докладчику от кафедры религиоведения РАГС толком объяснить не удалось.
В тоже время, подобная постановка весьма прозрачно намекает, что в России нарушения свободы совести исходят не от власти и сросшейся с ней конфессиональной бюрократии «избранных» конфессий, а от «не основных» религиозных объединений. Естественно с перспективой принудительного, и за госсчет «лечения» от «деструктивности».
По итогам конференции победили «либералы». «Консерватор» о. Владимир (Виглянский) так и сказал, - «Можете торжествовать, Вы победили». Но к российским реалиям эта победа никакого отношения не имеет. Более того, под шумок «разборок» в обществе власть становится тотальной.
24 декабря 2004 г. г-н Верховский сообщил, что доклад Института свободы совести «Нарушения конституционных принципов в области свободы совести и коррупция в государственно-конфессиональных отношениях как факторы кризиса демократии в России» не вошел в сборник материалов конференции «Свобода совести и светскость государства: проблемы и решения».
Многопрофильные организации проявляют себя в области свободы совести время от времени. Например, Международная правозащитная ассамблея провела несколько круглых столов (в 1999 г. и в 2002 г.), движение «За права человека» организовало судебный процесс против учебника Бородиной «Основы православной культуры». О деятельности Комитета в защиту свободу совести в последнее время вообще почти ничего не слышно. От имени Института прав человека по данной проблематике иногда выступает Л.С. Левинсон.
В проведении адекватных мероприятий, посвященных свободе совести, было замечено Российское гуманистическое общество (РГО) (февраль 2004 г.). Журнал РГО «Здравый смысл» регулярно публикует актуальные материалы, посвященные антиконституционным тенденциям религиозной политики.
Некие перспективы системной работы обозначила Межрегиональная общественная организация «Учителя за свободу убеждений». Главной задачей организации является борьба с нарушениями принципа свободы убеждений в российском и региональном законодательстве и педагогической практике.
Но все же, самой мощной сетевой правозащитной структурой на сегодняшний день является Московская хельсинкская группа (МХГ). Следует отметить, что МХГ выполняет функции ресурсной организации – через нее идут средства региональным структурам. В многочисленных сетевых инициативах МХГ участвуют около 200 региональных организаций, а общее число НПО, с которыми МХГ контактирует в регионах РФ, превышает 500.
Информацию о деятельности МХГ в области свободы совести можно почерпнуть только из печатной продукции и Интернет-сайта организации, так как никаких специальных мероприятий по данной проблематике она почему-то не проводила. Практически не нашла своего адекватного отражения тема свободы совести и в рамках комплекса мероприятий посвященных 25-летию Московской Хельсинкской группы. Проблема реализации прав и свобод в сфере свободы совести в документах конференции упоминается вскользь в виде ее отдельных аспектов[9].
Но даже отдельные аспекты крайне слабо освещены в региональных докладах по программам мониторинга (одному из основных видов деятельности МХГ), что говорит об отсутствии системной работы. Например, в региональном сборнике докладов о положении с правами человека в РФ за 1999 год из 60 регионов имеется информация о положении с правами на свободу совести только из 29; а из представленных 29 более менее полная информация содержится только в 16 докладах[10].
Об уровне регионального мониторинга в области свободы совести можно судить по докладу 2003 г., посвященному Москве[11]. Начинается доклад данными социологических исследований, посвященных конфессиональному составу населения города. Далее сообщается, что «есть в Москве религиозные группы, которые неблагоприятно зарекомендовали себя и в столице, и в России, и во всем мире. Это саентологическая церковь, муниты, кришнаиты и другие ..., но самые опасные – это экстремистские группировки и, в частности, тоталитарные секты сатанистов, неоязычников. Секты часто смыкаются с молодежными группировками (националистическими, скинхедами и т.д.). Вот эти «образования» и провоцируют религиозную и национальную рознь».
Затем докладчик, со ссылкой на депутата Михаила Москвина-Тарханова и СМИ доверительно сообщает о нашествии «деструктивных сект» при полном попустительстве властей. В этих условиях вся надежда только на руководителя клинического отделения Московского НИИ психиатрии Минздрава РФ, профессора Юрий Полищука и Олега Стеняева, «который работает в московском храме во имя иконы Божьей матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке».
Фактически автор доклада, а также лица разместившие его на сайте МХГ, признают существование иерархии религиозных организаций: некой господствующей церкви и зловредных «сект», деятельность которых должно пресекать государство. Естественно, подобные неправовые подходы не только не имеют никакого отношения к защите свободы совести, но напротив ведут к ее подавлению и разжигают рознь и нетерпимость, о чем уже говорилось выше.
Федеральные годовые доклады МХГ выглядят значительно лучше, особенно по сравнению с вышеупомянутым московским докладом. Как правило, в них содержится добросовестно скомпилированная информация о имеющих место нарушениях религиозной свободы, но о свободе совести каждого речь вообще не идет. Похоже для докладчиков эти понятия синонимы.
Что касается методологии анализа материалов, определения причин и мотивов нарушений, то об адекватности говорить не приходится. Более того, отсутствует даже принципиальная оценка ситуации.
Если в 2001 г. она признается «сложной и неопределенной», то к 2003 г. «ситуация с реализацией свободы совести в России с начала нового тысячелетия в основном стабилизировалась. Это не означает, что дискриминация в этой сфере прекратилась, но число дискриминационных актов остается из года в год примерно одинаковым»[12] .
И это, не смотря на системный кризис в указанной области, обусловленный коррупцией в отношениях государства с религиозными объединениями, и охвативший не только уровень правоприменения, но также уровни законотворчества и науки. Очевидно, автор доклада просто проигнорировал многие научные публикации (в т.ч. несколько десятков публикаций Института свободы совести по данной проблематике).
Обращает на себя внимание некритическая оценка федеральной политики и законодательства, о котором говорится, что оно «хотя и не соответствует в полной мере международным стандартам в области прав человека, не является в данном случае основой дискриминационной политики. Региональные и местные власти либо используют негласные административные рычаги влияния, либо опираются на региональное законодательство. Описанная выше ситуация в регионах во многом является следствием отсутствия четкой федеральной политики в области религиозной жизни»[13].
В результате воспроизводится опасный миф, что во всех нарушениях виноваты региональные чиновники (невежды и деспоты), вопреки воле царя (доброго и справедливого).
В целом, визитной карточкой докладов являются массмедийный уровень, аморфность, отсутствие адекватной методологии, игнорирование научных разработок и публикаций по проблематике.
Так как отсутствует адекватная постановка и понимание проблем, то выработка конструктивных рекомендаций вызывает естественные затруднения. Например, направленные в ООН постатейные рекомендации в сфере соблюдения Российской Федерацией Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП), посвященные ст. 18, предлагают президенту и высшим должностным лицам «проявить политическую волю с целью добиться того, чтобы государственные чиновники в своих действиях и выступлениях, касающихся свободы совести, руководствовались исключительно федеральными законами и международными обязательствами России, а не своими соображениями об особой роли тех или иных религий и/или отношениями с конкретными религиозными организациями. Иное поведение чиновников должно влечь дисциплинарную ответственность (если речь не идет о более серьезных правонарушениях)»[14].
Вызывает беспокойство и непонимание тот факт, что ведущие правозащитные организации и в будущем не планирует осознанной и целенаправленной работы в области свободы совести.
Так на пресс-конференции в Независимом пресс-центре на вопрос представителя Института свободы совести о наличии планов целенаправленной работы в данной области от Людмилы Алексеевой был получен следующий ответ: «Специального проекта по проблемам свободы совести у нас нет, но сейчас мы будем поддерживать большой проект Московского Бюро, по правам человека, направленного против ксенофобии. Ксенофобия в данном случае рассматривается широко, как по отношению к национальностям, так и по отношению к религиям»[15].
Действительно, в связи с высоким уровнем насилия, ксенофобии, расизма, фобий совместный проект МХГ, Объединения комитетов в защиту евреев в бывшем СССР (UCSJ) и Московского бюро по правам человека (МБПЧ) «Организация общественной кампании по противодействию ксенофобии, расовой дискриминации и антисемитизму в многонациональной России» заслуживает одобрения.
В тоже время, для достижения межэтнического и межконфессионального мира и согласия не достаточно только работы «правоохранительных органов с правозащитниками, этническими организациями, представителями различных конфессий и средствами массовой информации», о чем, например, говорится в проекте итогового документа Общероссийской конференции «Пути преодоления ксенофобии, расовой дискриминации, антисемитизма в многонациональной России».
Эта работа на уровне следствий необходима, но для эффективного решения проблемы ксенофобии, нетерпимости, дискриминации необходимо добиваться приведения государственной религиозной и национальной политики в соответствие с Конституцией РФ.
Более того, без рассмотрения комплекса проблем, связанных с реализацией свободы совести и отношений государства с религиозными объединениями борьба с ксенофобией, нетерпимостью и дискриминацией носит заведомо имитационный характер.
Увы, есть основания усомниться в желании серьезно рассматривать упомянутые проблемы, а значит и в эффективности вышеупомянутого проекта. Не смотря на многочисленные просьбы, дата и место заседания комиссии по доработке резолюции Ассамблеи общественных сил по противодействию ксенофобии, экстремизму и терроризму, остались не известны. Впрочем, как и судьба самого итогового документа, который нуждался в серьезной доработке.
Отдельного упоминания заслуживает термины «экстремизм» и «религиозный экстремизм». Эти термины в настоящее время мобилизуется властью для подведения законодательной базы под политику «специальных» ограничений (если не сказать религиозных преследований) для так называемых «нетрадиционных» религиозных организаций.
Тем не менее, в проекте резолюции Ассамблеи общественных сил по противодействию ксенофобии, экстремизму и терроризму звучат слова одобрения ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». А в программе конференции на 29 марта 2004 г. был заявлен доклад «Религиозный экстремизм в РФ».
Вышеупомянутый ФЗ также получил одобрение в аналитическом докладе «Социально-культурные границы правового противодействия этнополитическому экстремизму», который был презентован МБПЧ 2 июня 2004 г. в Независимом пресс-центре в Москве.
Это притом, что ИСС неоднократно заявлял (в публикациях и выступлениях), что термин «экстремизм» (и особенно «религиозный экстремизм») является юридически некорректным (в силу неопределенности и возможности безразмерно широкого толкования) и несет угрозу правам человека, интересам гражданского общества и демократии.
12 декабря 2004 года в Москве под руководством председателя МХГ Людмилы Алексеевой и председателя фонда ИНДЕМ Георгия Сатарова состоялся Всероссийский гражданский конгресс «Россия за демократию, против диктатуры».
Между тем, проблема свободного мировоззренческого выбора (свободы совести), в качестве основы свободного политического выбора, на конгрессе не звучала. Проект резолюции «Нет антиконституционной религиозной политике, государственно-конфессиональные отношения – под гражданский контроль»[16], внесенный Институтом свободы совести, не обсуждался и не нашел отражения в итоговом документе.
Демократические партии и связанное с ними правозащитное движение несут ответственность за результаты выборов, так как вообще ничего не противопоставили использованию властью фактора государственно-конфессиональных отношений.
Правозащитное движение много делает для защиты нарушенных прав конкретных людей. Особого уважения заслуживает принципиальная позиция по вопросу войны в Чечне. Но почему нет такой же принципиальной позиции по вопросам, связанными с реализацией свободы совести, религиозной политикой и коррупцией в отношениях государства с религиозными объединениями?
Правозащитное движение играет значительную роль в защите и общественном контроле за соблюдением государством прав и свобод человека. Но почему этот контроль поверхностно проявляет себя или вовсе отсутствует в сфере свободы совести?
Правозащитное движение проводило непредвзятый мониторинг выборов 2003-2004 г.г. Но почему, не смотря на обращения ИСС, правозащитники вообще ничего не противопоставили использованию властью фактора государственно-конфессиональных отношений в избирательном процессе?
До принятия на Конференции гражданских организаций (2003) предложенной Институтом свободы совести (ИСС) резолюции «О состоянии реализации свободы совести и тенденциях в отношениях государства с религиозными объединениями» тема свободы совести вообще не звучала. Но резолюция так и осталась благим намерением. Почему антиконституционная государственная религиозная политика не получает должной оценки, как представляющая особую опасность правам и свободам человека и гражданина в РФ?
Почему «влиятельные» и «успешно работающие» институты гражданского общества, а именно, сетевые правозащитные организации ничего не делают, и даже уклоняются от защиты принципа свободы совести каждому, а также иных взаимосвязанных принципов: светскости государства, равенства религиозных организаций, идеологического многообразия?

4. Что предлагает Институт свободы совести?

В целом.
Разработать стратегию и тактику правозащитного движения по реализации свободы совести на всех уровнях.
На уровне науки и образования – сформировать экспертный блок.
На уровне законотворчества – организовать работу экспертного блока, координацию общих действий правозащитной коалиции.
На уровне правоприменения – разработать методологию и методики мониторинга, системная работа с СМИ.
Объектом работы правозащитного движения должны стать не только отдельные нарушения прав конкретных групп, но и:
-тенденции концептуального характера (на уровне науки и образования привлечение ученых-экспертов);
-тенденции трансформации законодательства (на уровне законотворчества – нужно ввести представителя в профильный комитет ГД);
-тенденции религиозной политики и государственно-конфессиональных отношений (нужно создать систему гражданского контроля – для начала добиться возможности присутствия на заседаниях различных государственно-общественные комиссий (например при правительстве РФ)).
Общие действия необходимы и эффективны на стадии тенденций, а не только тогда когда идеалы демократии уже потерпели сокрушительное положение, а права уже нарушены.
По мониторингу. Провести анализ мониторингов и разработать адекватную методологию.
По созданию коалиции. Создать структуру на основе партнерства и общих действий с целью широкой общественной поддержки защиты свободы совести и борьбы с ее нарушениями.
Проведение ежегодной конференции с участием региональных организаций и круглых столов.
Проведение серии семинаров для руководителей НПО по проблематике свободы совести, государственно-конфессиональным отношениям и религиозной политике.
Проведение серии семинаров для журналистов по проблематике прав человека, свободы совести, государственно-конфессиональным отношениям и религиозной политике.

Заключительная часть.

Сегодня свобода совести – основа демократии, системообразующее право в системе прав человека. Без свободного мировоззренческого выбора не возможен свободный политический выбор, а значит и демократия. А нарушение прав в области свободы совести неизбежно приводит к нарушению всех иных прав человека.
К сожалению, в последнее время влияние фактора религиозной политики и отношений между государством и религиозными объединениями недооценивалось НПО и правозащитным движением. Однако, нет сомнений, что сегодня для реанимации демократии в России необходимо добиваться обеспечения реальных гарантий свободы совести, прекращения порочной религиозной политики, а государственно-конфессиональные отношения должны быть поставлены под гражданский контроль.
Для решения этих задач необходима широкая коалиция неправительственных организаций. В основу такой коалиции может быть положено формирование Антифундаменталистского комитета.


[1] Бурьянов С.А. Государственная религиозная политика: новая концепция – старые подходы // Закон и право. №4. 2003; Бурьянов С.А. Концепция государственной религиозной политики как зеркало российских государственно-конфессиональных отношений в понимании кафедры религиоведения РАГС при Президенте РФ // Портал – кредо.Ру. 8 апреля 2004.
[2] Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Цели и методы религиозной политики. Нужна ли России концепция отношений государства с религиозными объединениями? // НГ-Религии. 24 октября 2001; Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Предпочтения власти. «Традиционные религиозные организации» и правовое поле. Независимая газета. 27 февраля 2002; Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Государственно-конфессиональные отношения и тенденции трансформации законодательства о свободе совести // Юридический мир. №12. 2001.
[3] См.: Бурьянов С.А Уполномоченный уполномочен заявить. Защитит ли новый российский омбудсмен свободу совести? // Портал – кредо.Ру. 8 июля 2004.
[4] Солдатов А.В. В катакомбы здесь не водят // Московские новости. №39. 15 октября 2004; Дурем К. За усиление терпимости // Московские новости. № 43. 12 ноября 2004; Бурьянов С.А. За свободу совести, против коррупции в государственно-конфессиональных отношениях. Ответ на письмо Коула Дурэма в «Московских новостях» // Портал – кредо.Ру. 29 ноября 2004 http://www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=269; Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Против вероисповедной вертикали // Московские новости. № 46. 3 декабря 2004.
[5] См. Заявление Института свободы совести Свобода совести и антиклерикализм – не одно и то же! Портал-Credo.Ru, 24 января 2005.
[6] Квирквелия О. Политические партии борются за религиозный электорат // НГ-Религии, 2 июля 2003.
[7] Григорий Явлинский высказал пожелание, чтобы религиозных людей в России было больше // Портал-Credo.ru, www.portal-credo.ru, 1 декабря 2003.
[8] См.: http://www.v2004.ru/programs/2003/11/19/1224.html
[9] См.: 25 лет Московской Хельсинкской группе. М. 2001.
[10] См.: Права человека в регионах Российской Федерации. Сборник докладов о положении с правами человека в РФ за 1999 год. В четырех томах М. 2000.
[11] См.:http://www.mhg.ru/publications/3E89D19.
[12] См.: http://www.mhg.ru/publications/3BA885B.
[13] См.: http://www.mhg.ru/publications/36500AA.
[14] См.: Альтернативный доклад НПО по соблюдению Российской Федерацией Международного пакта о гражданских и политических правах (период 1997-2002). Представлен комитету ООН по правам человека в связи с рассмотрением пятого периодического доклада Российской Федерации.М. 2003 // http://www.mhg.ru/publications/1FE280B.
[15] См.:http://www.sakharov-center.ru/news/Press_Center_files/news_archive_2003_conferenc.

http://www.rsnews.net/index.phtml?show=pages&page=rolorg&lang=RUS