Ремир Лопаткин
Конфессиональный
портрет России
Доклад профессора кафедры религиоведения
РАГС Ремира Лопаткина на Второй
Российской научно-практической
конференции "Религия в изменяющейся
России". Пермь. 11-12 мая 2004 г.
Конфессиональное пространство
современной России чрезвычайно
насыщенно, многообразно и разнородно.
Этот факт может нравиться или не
нравиться, вызывать интерес или
раздражение, рассматриваться как
закономерный результат исторического
развития российского общества или как
проявление чьей-то злой воли или
неосмотрительности, но от него никуда не
уйти: конфессиональное пространство
России, структура вероисповедного
состава ее населения сегодня именно
таковы, каковы они есть. Только в
Государственном реестре Минюста на 1
января 2003 г. зарегистрированы 21448
религиозных организаций, представляющих
более 60 конфессий, церквей, религиозных
направлений и деноминаций. Кроме того,
большое число религиозных организаций и
групп действуют без регистрации, не
получая статуса юридического лица. И
здесь возникают, по крайней мере, три
вопроса:
1) является ли такое конфессиональное
многообразие характерной чертой только
России или оно представляет собой
проявление некой общемировой тенденции
нашего времени;
2) как и в результате чего возникло
такое многообразие;
3) какое место в нем занимает
православие, Русская Православная
Церковь, каковы ее роль в этой ситуации,
если можно так выразиться, ее
самочувствие в этом
многоконфессиональном доме.
Что касается первого вопроса, то следует
признать, что изменение, усложнение и
насыщение конфессионального пространства
происходит в последние десятилетия в
большинстве стран мира. Увеличение
открытости внешнему миру, глобализация
экономики, естественная и вынужденная
миграция больших масс людей, в том числе
перемещения из страны в страну трудовых
ресурсов, потоки беженцев и вынужденных
переселенцев из «горячих точек», зон
голода и природных катастроф, привели в
XX в. к большим изменениям национального
состава многих стран, прежде всего
Европы и Америки, а вместе с ним и
конфессиональной структуры населения. В
традиционно христианских странах, таких
как Великобритания, Германия, Франция,
США, сейчас уже существуют
многомиллионные мусульманские общины.
Быстро увеличивается число мусульман в
Швейцарии, Норвегии, Швеции, Польше и
других странах Европы. Одновременно во
всем мире интенсивно растут и
распространяются многочисленные
направления протестантизма, особенно
пятидесятнические и адвентистские
церкви. Вторая половина XX в. отмечена
появлением первоначально в США и ряде
стран Западной Европы, а затем и в
других странах, включая Советский Союз и
Россию, новых религиозных и
квазирелигиозных движений, восточных
культов и т.п.
Так что увеличение насыщенности и
разнородности конфессиона-льного
пространства, которое мы наблюдаем в
России, не является только нашей
особенностью, а представляет собой
объективно обусловленную мировую
тенденцию. Надо отметить, что этот
процесс не только у нас, но и в других
странах встречает неоднозначную оценку
со стороны общественности, правительств,
представителей традиционных религий, в
том числе и попытки административными, а
кое-где и законодательными мерами
сдержать его развитие, закрыть доступ в
свои страны тем или иным нетрадиционным
религиям и культам.
Теперь обратимся ко второму вопросу: как
и в результате чего возникло такое
многообразие конфессионального
пространства России?
Было бы ошибкой считать, что оно
возникло лишь в последнее время, в
результате какого-то быстротечного
процесса, вызванного
религиозно-идеологической экспансией
из-за рубежа. Такое многообразие и
разнородность конфессионального
пространства России складывалось
исторически, под воздействием множества
факторов: экономических, политических и
этнических, мирных и военных. Это и
продолжавшееся веками географическое
расширение нашей страны, включение в
состав России завоеванных и добровольно
присоединившихся новых территорий с
населявшими их народами, исповедовавшими
свои, традиционные для них религии и
культы, и развитие экономических связей
между регионами России и с зарубежными
странами, встреча разных самобытных
культур и, как следствие, культурный
обмен, и миссионерство, а также другие
факторы.
Если первоначально, с принятием Киевской
Русью христианства в 988 г., можно
рассматривать Русское государство
(Киевское, Ростово-Суздальское, наконец,
Московское великое княжество) как
моноконфессиональное, православное, то с
началом расширения Московского великого
княжества (затем царства), особенно в
XVI в., в период царствования Ивана
Грозного, и в последующие три века, оно
постепенно включало в себя территории,
населенные народами, исповедующими ислам
и буддизм на Востоке и Юге, католицизм
на Западе, лютеранство на Северо-Западе.
Не говоря уже о шаманизме,
многочисленных родовых и племенных
верованиях и культах, религиях природы и
т. д. Но безусловное преобладание в
составе населения России русских и
вообще славянского элемента, в массе
своей исповедовавших православие, а
также христианизация многих народов
Поволжья, Урала, Сибири и Севера
по-прежнему позволяли православию
занимать господствующее положение. Оно
закреплялось единением монархии и
православия, безусловной государственной
поддержкой православной церкви (в том
числе в ее миссионерской деятельности) и
было оформлено юридически. Это давало
основание считать и называть Россию
православной страной, православным
государством. Таковым оно и было.
Однако это никак не отменяет того факта,
что в ходе исторического развития нашей
страны происходило постепенное
усложнение и обогащение ее
конфессионального портрета. Народы,
вошедшие в состав России, как и
приезжавшие сюда на службу или по
коммерческим делам иностранцы, сохраняли
свою веру, и это признавалось
государством.
Вообще нужно отметить, что Российское
государство с большой терпимостью
относилось к вероисповеданию
иностранцев, приезжавших в Россию с
добрыми намерениями: купцов, деловых и
служилых людей, мастеров и специалистов
в различных отраслях производства,
культуры, науки, военного дела. Россия
сама приглашала их к себе, она нуждалась
в их услугах, их знаниях, умениях,
опыте, связях, в их капиталах, наконец.
И поэтому стремилась создать им
нормальные условия для жизни и
практической профессиональной
деятельности, в том числе и в вопросах
религии. Им предоставлялась полная
возможность исповедовать свою веру и
соблюдать обряды и другие предписания
своей религии, образовывать общины
единоверцев. Лютеранские и
кальвинистские пасторы уже со времен
Ивана Грозного получали денежное
содержание от московского правительства,
им позволялось посещать общины
иностранцев-протестантов в других
городах России, совершать в них
богослужения и проповедовать. С жестким
условием, однако, чтобы эта проповедь ни
в коем случае не распространялась на
православных россиян.
Тем более религиозная терпимость
распространялась на иноверческое
население присоединенных к России новых
территорий. Она составляла один из
важных принципов внутренней политики
самодержавия.
Так, например, по Ништадскому мирному
трактату 1721 г., которым завершилась
Северная война между Россией и Швецией,
последняя уступила России все свои права
на Лифляндию, Эстляндию с островом Эзель,
Ингерманландию и часть Финляндии с
Выборгом. Статья 10 этого трактата
специально оговаривала религиозные права
населения этих территорий: «В
уступленных землях не имеет быть введено
принуждение к совести, а напротив того
Евангелическая вера, церкви и училища и
что к тому принадлежит, на том
основании, на котором при последнем
Свейском правительстве были, оставлены и
содержаны будут с тем, однако ж, чтобы в
них и вера Греческого исповедания впредь
также свободно и без всякого
помешательства могла быть
отправлена»[1]. Кстати, Петром I было
разрешено построить в Выборгском и
Кексгольмском уездах лютеранские кирхи
«дабы оставшиеся в Российской стороне в
прежние свои кирхи не ходили»[2]. Это ли
не мудрая забота государя о том, чтобы
жители земель, ставших российскими,
чувствовали себя в новом отечестве как
дома? Только таким путем можно было
рассчитывать на эффективную организацию
государственного управления новыми
территориями, на лояльность их населения
и его готовность признать смену
подданства. Немаловажное значение имела
при этом и задача обороны северных
территорий России. Петр I создал также в
государственном аппарате специальное
ведомство иностранных исповеданий.
Дальновидной была и вероисповедная
политика Екатерины II. В своем Наказе
Комиссии для составления нового Уложения
(1767 г.) она писала: «В столь великом
государстве, распространяющем свое
владение над столь многими разными
народами, весьма бы вредным для
спокойствия и безопасности граждан был
порок — запрещение их различных вер»[3].
В Указе Екатерины II Святому Синоду «О
терпимости всех вероисповеданий и о
запрещении архиереям вступать в дела,
касающиеся до иноверных исповеданий и до
построения по их закону молитвенных
домов, предоставляя все сие светским
правительствам» (1773 г.) говорилось:
«Как Всевышний Бог на земле терпит все
веры, языки и исповедания, то и Ее
Величество из тех же правил, сходствуя
Его святой воле в сем поступить изволит,
желая только, чтобы между подданными
всегда любовь и согласие
царствовали»[4].
Пригласив для освоения Поволжских и
Причерноморских земель десятки тысяч
переселенцев из Восточной Пруссии,
Нидерландов, Польши, она гарантировала
им, в числе других прав и льгот, свободу
вероисповедания. При Екатерине II
впервые было официально оформлено и
положение мусульманства в России: ее
именным указом от 22 сентября 1788 г.
было создано Оренбургское Духовное
Собрание с местопребыванием в Уфе. Ему
были подчинены все мусульманские приходы
в России за исключением Таврической
губернии. В 1832 г. указом Николая I был
утвержден Устав
Евангелическо-лютеранской церкви,
вошедший в Свод Законов Российской
империи и окончательно конституировавший
положение, внутреннее устройство и
управление этой церковью в России.
Во второй половине XIX в. на территории
Российской империи получили
распространение баптизм, евангельское
христианство, адвентизм, а в начале XX
в. — пятидесятничество. Занесенные
первоначально немецкими и американскими
миссионерами, они постепенно становились
исповеданием значительных групп
собственно россиян, в том числе
этнических русских и украинцев.
Усложнение конфессионального портрета
страны шло и другим путем, а именно за
счет внутренних процессов и расколов в
самом православии: выделение
старообрядцев, причем множества толков,
образование различных форм исконно
русского сектантства — христововеров,
молокан, духоборцев и др., позднее —
толстовства (процесс, прекрасно
исследованный и описанный в трудах А.И.
Клибанова). Разными направлениями,
сектами и толками были представлены в
России ислам, буддизм, иудаизм.
Таким образом, уже в дореволюционной
России ее конфессиональное пространство,
при безусловном численном, статусном и
культурообразующем преобладании
православия, было весьма неоднородным. В
дальнейшем увеличение его разнообразия
прошло несколько этапов.
Существенный импульс этот процесс
получил в 1939–1940 гг. после включения
в состав СССР западных областей Украины
и Белоруссии, Бессарабии, Северной
Буковины и Прибалтики. Вместе с
населением этих территорий в нашу страну
пришел целый ряд направлений
пятидесятничества (в том числе христиане
веры евангельской, мурашковцы,
субботствующие пятидесятники и др.),
Свидетели Иеговы, новые группы
баптистов, адвентистов и другие,
постепенно распространившиеся и на
территории России. Их распространению,
как это ни парадоксально, в немалой
степени способствовала и репрессивная
политика советского правительства по
отношению к этим религиозным
направлениям и целым слоям населения,
обвиненным в национализме и
сопротивлении коллективизации. Благодаря
депортациям, высылкам, заключению в
лагеря на территории Сибири и Дальнего
Востока (а также Казахстана и Средней
Азии) эти религиозные направления
укоренились и там. А минимальное
присутствие в этих регионах фактически
разгромленной православной церкви
способствовало этому процессу.
Следующий этап появления в СССР и России
новых религиозных направлений,
усложнявших ее конфессиональное
пространство, начинается в 70-х гг. как
отражение, пока еще слабое,
происходившего на Западе процесса
образования так называемых религий
нового века («New Age»), распространения
восточных культов и учений (йога,
Общество сознания Кришны, Ананда марга,
трансцендентальная медитация и др.).
Они, несмотря на жесткие преследования
КГБ, получили некоторое распространение
среди интеллигенции и в молодежной среде
как своеобразное движение протеста
против официальной идеологии, как
контркультура.
И, наконец, последний большой всплеск
появления в России нетрадиционных
религий, конфессий, религиозных
новообразований произошел с началом
«перестройки» и процессов демократизации
и реформирования общественного
устройства страны, с падением «железного
занавеса» и ростом открытости России
Западному миру. Этот процесс пошел по
двум направлениям:
1. В страну хлынула масса иностранных
миссионеров и проповедников,
представлявших как уже действующие в
России церкви и религиозные направления,
главным образом протестантские, так и
новые (Церковь объединения, Церковь
сайентологии, религиозные движения и
культы ориенталистского толка).
2. Стали возникать религиозные и
квазирелигиозные образования, так
сказать, отечественного происхождения:
Белое братство — Юсмалос, Богородичный
центр (позднее принявший наименование
Церкви Матери Божией «Державная»),
Церковь последнего завета (Виссариона) и
др.
К этому следует добавить и процессы,
происходящие внутри самой Русской
Православной Церкви, также ведущие к
увеличению разнообразия конфессиональной
картины: расколы, образование Русской
Православной Церкви заграницей (РПЦЗ),
Российской православной свободной церкви
(РПСЦ), Российской православной
автономной церкви (РПАЦ),
Истинно-православной церкви (ИПЦ),
появление в России приходов Украинской
православной церкви (Киевского
Патриархата). Аналогичные процессы
наблюдаются в некоторых протестантских
церквах, в российских исламе, буддизме и
иудаизме.
В результате всех этих процессов, как
далекого, так и совсем недавнего
прошлого и даже наших дней, и
сформировался тот конфессиональный
портрет страны, который мы сегодня
имеем.
Таким образом, до 1917 г. и по настоящее
время конфессиональное пространство
России — при безусловном преобладании
православия — было и остается
неоднородным, многообразным. Но что же
все-таки изменилось в нем к рубежу
тысячелетий?
Во-первых, число религий, конфессий,
религиозных направлений и деноминаций
существенно выросло, и эта тенденция к
росту конфессионального разнообразия
сохраняется.
Во-вторых, многоконфессиональность
распространилась на регионы, в том числе
такие, которые прежде были полностью или
в основном моноконфессиональными.
Исторически носителями определенных
религий были конкретные этносы или
группы этносов. Ареалы их традиционного,
исторически сложившегося расселения были
одновременно и ареалами распространения
исповедуемых ими религий. Европейская
часть России, большая часть Украины и
Белоруссии, значительные пространства
Сибири и Дальнего Востока, заселенные
славянами — русскими, украинцами,
белорусами, а также принявшими
христианство финно-угорскими и
уральскими народами и народностями –это
территории распространения православия.
Западные области Украины и Белоруссии, а
в дореволюционной России и Польша — это
зона распространения римо-католицизма и
греко-католицизма. Прибалтика,
Финляндия, Ингерманландия — это
территории распространения лютеранства.
Среднее и частично Нижнее Поволжье,
часть Приуралья и Западной Сибири,
заселенные татарами, башкирами и другими
тюркскими народами, а также Казахстан,
Средняя Азия, Северный Кавказ — это
традиционные регионы распространения
ислама. Алтай, юг Сибири и Дальнего
Востока — ареал бытования буддизма, а
также шаманизма. Эти регионы и сейчас в
известной мере сохраняют свою
традиционную этническую и
конфессиональную определенность. Но их
этноконфессиональные границы уже
размыты, а многие вообще перестали быть
моноконфессиональными. В XX в. произошли
гигантские процессы миграции, прежде
всего трудовой, стимулированные
индустриализацией и урбанизацией страны,
бурным экономическим развитием отдельных
регионов, промышленным освоением Сибири,
Севера, Дальнего Востока, развитием
путей сообщения. Это повлекло за собой и
планомерное, и стихийное перемещение
трудовых ресурсов, исход массы людей из
трудоизбыточных регионов или регионов с
дисбалансом полового состава населения.
К большим перемещениям масс людей и,
соответственно, изменению этнического
состава населения приводили массовые
депортации (в том числе целых народов),
эвакуация в годы Великой Отечественной
войны и, наконец, вынужденная миграция в
последние годы, вызванная распадом СССР,
межнациональными конфликтами,
образованием на территории России
«горячих точек». И этот процесс пока не
ослабевает.
Все это повлекло за собой существенное
изменение национальной и
конфессиональной структуры населения
большинства субъектов Российской
Федерации и, как следствие,
развертывание там деятельности не
традиционных для этих регионов конфессий
и религиозных направлений. Сейчас
практически в каждой области, крае,
республике, где бы они ни находились,
проживают люди как минимум 50–60
национальностей, последователи 20–30
конфессий или религиозных направлений.
Среди всего этого конфессионального
разнообразия в России и в большинстве
регионов больше всего, как по числу
направлений, так и по числу
последователей и их религиозных
объединений, представлено христианство.
В Российской Федерации сейчас действуют
как минимум 40 христианских церквей,
направлений, деноминаций.
Абсолютное ведущее место среди них
занимает православие в лице Русской
Православной Церкви (11299 религиозных
объединений — 53% всех религиозных
объединений, зарегистрированных в
Минюсте на 1 января 2003 г.).
Православие также представлено 162
религиозными объединениями РПЦЗ, РПСЦ,
РПАЦ ИВД, УПЦ (Киевского Патриархата) и
288 объединениями старообрядцев разных
направлений и толков.
4764 зарегистрированных (подчеркнем это,
так как, видимо, примерно столько же
действующих без регистрации) объединений
имеют различные направления
протестантизма (в 1992 г. их было 510).
268 религиозных объединений имеется у
римско-католической и 4 — у
греко-католической церквей, 61 — у
Армянской апостольской церкви.
Второе место по числу верующих и пока
третье — по количеству общин в России
занимает ислам — 3467 религиозных
объединений (в 1992 г. было 1216).
Зарегистрировано также 218 буддистских и
270 иудаистских объединений, 97 —
Общества сознания Кришны. Остальные 550
зарегистрированных в Минюсте объединений
приходятся на 22 малочисленных и
маловлиятельных религиозных направления.
Но за сухими цифрами статистики важно
видеть то, что все эти почти 21500
религиозных объединений существуют в
нашей стране на законных основаниях,
зарегистрировав свои уставы в органах
юстиции. Как бы ни относились к ним и их
организаторам, руководителям и
проповедникам те или иные представители
органов власти, некоторые слои
общественности или другие конфессии,
нельзя забывать, что их последователи —
это наши сограждане, соотечественники,
реализовавшие тем самым свое
конституционное право на свободу
совести.
Теперь обратимся к третьему вопросу:
какое место в многообразном и
разнородном конфессиональном
пространстве России занимает Русская
Православная Церковь, какова ее роль в
этой ситуации и каково, образно говоря,
ее самочувствие в насыщенном
иноконфессиональном окружении?
И в силу особенностей исторического
развития России, в силу наибольшей
массовости своей базы православие
занимает особое, преобладающее место в
конфессиональном пространстве страны,
которое никто не может, да, по-моему, и
не пытается поставить под сомнение.
Особая роль православия в истории
России, в становлении и развитии ее
духовности и культуры признана
законодателем в преамбуле Федерального
закона «О свободе совести и о
религиозных объединениях» от 1997 г.
Как уже отмечалось выше, православные
религиозные объединения составляют более
половины всех зарегистрированных
религиозных объединений в стране.
Примерно такую же часть составляют
православные верующие в общем составе
населения. По данным одного из опросов,
проведенных Всероссийским центром
изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в
ноябре 1998 г., исповедуют православие
48,1% населения России, что составляет
примерно 85–90% от численности всех
верующих. Православие, Русская
Православная Церковь (РПЦ) занимают
сейчас доминирующее положение в
средствах массовой информации, прежде
всего электронных СМИ. Широко
развивается православное религиозное
образование.
И вместе с тем в Церкви, в кругах
православной общественности постоянно
высказывается тревога по поводу
деятельности в стране других конфессий,
особенно католицизма, многочисленных
протестантских объединений и новых
религиозных движений (НРД). Звучат
обвинения их в прозелитизме, в
посягательстве на каноническую
территорию РПЦ, раздаются призывы к
властям законодательно или
административно запретить или ограничить
деятельность соперничающих с РПЦ
конфессий.
Следует признать, что конкуренция между
конфессиями в борьбе за влияние на
общество и за привлечение новой паствы
действительно существует, и она носит
довольно острый характер. Но иначе и
быть не может. Общий процесс реформ
социально-экономического и
общественно-политического устройства
России, демократизация законодательства
и всего строя общественной жизни не
могли не коснуться и религиозной сферы:
не может быть рынка товаров без рынка
идей. В России сложилась ситуация
религиозной свободы, которой так долго
добивались и православная церковь, и все
другие конфессии, образовалось то самое
чрезвычайно насыщенное и разнородное
конфессиональное пространство, о котором
шла речь выше. Эта религиозная свобода
ставит каждого россиянина, имеющего
религиозные потребности (особенно из
числа впервые обращающихся к вере), в
ситуацию непростого выбора, а церкви и
другие религиозные организации — в
ситуацию жесткой конкуренции за
привлечение этих людей к себе.
И тут оказалось, что не все церкви
готовы к этому. Не готова оказалась в
первую очередь православная церковь. Она
веками проводила свое вероучение в
массы, опираясь на поддержку
государства, которое всеми мерами
подавляло ее конкурентов. Но теперь по
закону, отделившему религиозные
организации от государства, и по
демократическим нормам современного
цивилизованного мира православная
церковь такой поддержки лишилась. И к
тому же за годы политики
государственного атеизма она утратила
опыт и навыки миссионерской деятельности
в различных группах населения. В то же
время протестантские объединения именно
за эти годы подавления и преследования
накопили богатый опыт миссионерства,
который в условиях свободы сразу стал
приносить им свои плоды.
На мой взгляд, проблема для Русской
Православной Церкви заключается вовсе не
в конкуренции со стороны других
конфессий и особенно со стороны западных
миссионеров и новых религиозных
движений. Возможности и степень влияния
последних сильно преувеличиваются
церковными публицистами и СМИ, которые
сами создают из них «страшилки», а потом
отчаянно борются с ними. Более того,
шумная, почти истерическая кампания
против них только создает им прекрасную
бесплатную рекламу. Тем более, что
миссионерское поле в России обширно и
почти не распахано, места на нем хватит
всем конфессиям. Было бы желание и
умение трудиться на духовной ниве. По
данным многих социологических опросов,
верующие и неверующие составляют в
современной России и отдельных регионах
примерно равные группы населения: данные
колеблются от 50 — 60 до 50 — 40% .
Дело, на мой взгляд, заключается в
другом. РПЦ пока сильно отстает и в
богословском осмыслении, и в
практическом (пастырском, миссионерском)
освоении новых социальных реалий и места
в них Церкви. А также в предложении
обществу четко разработанной позитивной
программы духовного возрождения и выхода
из затяжного кризиса. Правда, в
последнее время в РПЦ в этом отношении
наметился существенный сдвиг. В 2000 г.
Архиерейский Собор Русской Православной
Церкви принял «Основы социальной
концепции Русской Православной Церкви».
Это значительное событие и для Церкви, и
для общества. Вслед за православной
церковью приняли свои социальные
концепции мусульмане, иудаисты и
пятидесятники.
Но до сего времени позитивное
утверждение православия, его идеалов и
достоинств на практике часто подменяется
борьбой с другими конфессиями,
ожесточенной полемикой с ними, желанием
во что бы то ни стало дискредитировать
своих оппонентов-конкурентов. То есть
позитивная идентификация православного
христианина (чем его вера лучше других)
подменяется идентификацией негативной
(чем другие вероисповедания хуже). Из
психологии известно, что негативная
идентификация всегда ведет к росту
напряженности и конфликтам. Между тем,
православие — в силу богатого
нравственного содержания своего
вероучения, и в силу своих исторических
заслуг перед российским обществом —
имеет все возможности для открытого
диалога и достойной полемики с другими
христианскими и нехристианскими
конфессиями.
Сейчас часто и много говорят о
религиозном возрождении. Я не буду
пользоваться этим термином ввиду его
неопределенности и многозначности. Скажу
о вещах более определенных и эмпирически
наблюдаемых. Действительно, происходит
возрождение Русской Православной Церкви
(как и других религий и конфессий,
например, ислама, иудаизма, лютеранства
и др.) в плане восстановления и
укрепления ее епархий и приходов,
монастырей, учебных заведений,
благотворительных учреждений, оживления
церковной жизни, развития богословской
мысли. После семидесяти лет ограничений
и преследований произошло возвращение
Церкви в общество, точнее, возвращение
ей достойного места в обществе.
Многие представители РПЦ —
священнослужители, церковные публицисты,
люди из кругов православной
интеллигенции — высказываются в том
духе, чтобы это место и положение Церкви
были такими же, как когда-то — до
советского периода нашей истории. Но
такое вряд ли возможно. То время, то
общество ушли в прошлое безвозвратно.
Церковь была «вытолкнута» из одного
общества, а возвращается в другое.
Возрождающаяся Церковь застала в 90-х
гг. совсем иное общество, чем оно было
несколько десятилетий или век назад,
иную Россию и иной мир. Это уже не
крестьянская неграмотная Россия — бывшая
основная часть паствы и массовая опора
православной церкви. Ныне — это
урбанизированное индустриальное
общество, и основная часть паствы
сегодня — горожане, в массе своей — люди
с высоким уровнем образования. А все
прошлые наработки церкви относительно
организации приходской жизни касались
главным образом села. И прошлое
миссионерство было направлено в основном
на сельское население, в том числе на
так называемое инородческое.
Новое общество — информационное
общество. В эпоху глобальной
информатизации уже нельзя жить замкнутым
мирком, даже если этот «мирок» размером
с империю. Все, что делается в мире, в
том числе в религиозной сфере, получает
отражение и у нас. Все, что делается у
нас, немедленно становится известным в
мире и получает там реакцию. И
пространство России стало таким же
прозрачным для распространения
религиозной информации любого
конфессионального содержания как извне,
так и внутри страны. И люди стали
другими — и по уровню образования, и по
уровню квалификации, и по мобильности,
и, главное, по уже усвоенному, хотя и
далеко не полностью, демократическому
опыту. Даже обратившись к религии в
последние годы, показывая при
социологических опросах высокий уровень
доверия к церкви как общественному
институту, они могут проявлять
критическое или, по крайней мере,
скептическое отношение ко многим ее
действиям и инициативам.
Однако складывается впечатление, что ни
Русская Православная Церковь, ни другие
конфессии в нашей стране, в первую
очередь, традиционные, еще по-настоящему
не поняли, что и мир, и Россия, и сами
россияне изменились. В том массовом
обращении россиян к религии, пик
которого пришелся на 1992–1994 гг.,
заслуги самой Церкви, собственно говоря,
очень мало. Это не она своей проповедью
и миссионерской деятельностью привела
массы людей в храмы, а они сами пришли в
поисках новой идентичности и новой
системы мировоззрения и ценностей взамен
утраченных — социалистических. Вот в чем
главная причина сравнительно большего
успеха многих протестантских объединений
и зарубежных проповедников в России: они
сами ищут, зовут к себе и привечают
растерявшихся после крушения привычной
системы ценностей людей.
Православная же церковь оказалась лицом
к лицу не столько с результатами своей
миссионерской деятельности, сколько со
стихийным наплывом неофитов, людей из
числа еще недавно неверующих, многие из
которых, кстати, пришли в церковь не в
силу религиозной потребности, а в
поисках новой идентичности.
Какие же выводы можно сделать из
нарисованного выше конфессионального
портрета страны?
Во-первых, следует признать реальность и
закономерность именно такого
современного состояния конфессионального
пространства России. Его разнородность и
насыщенность в переплетении с
многообразием этнического состава
населения составляет культурное
богатство России, но при этом всегда
таит в себе возможность возникновения и
обострения противоречий и конфликтов на
национальной и религиозной почве. Перед
российским обществом стоит непростая и
ответственная задача консолидации как
одного из важнейших условий выхода из
кризиса, обеспечения национальной
безопасности и поступательного движения
вперед. Предпосылкой ее достижения в
многонациональном и
многоконфессиональном обществе является
воспитание, утверждение, даже —
заботливое культивирование в массах
населения национальной и религиозной
терпимости, установок толерантного
сознания и поведения. У нас нет иного
выбора, нет иного пути достижения мира и
согласия в обществе, раздираемом сейчас
национальными и религиозными
противоречиями.
Во-вторых, таким же насущным путем к
достижению мира и согласия в
многоконфессиональном обществе является
диалог. Речь в данном случае идет не о
доктринальном диалоге и не о том, что
кто-то должен поступиться своими
догматами и канонами, а о поиске общих
интересов и ценностей, способных
объединить усилия всей общественности и
религиозных конфессий на благо всего
общества, нашей России, об умении
слушать и понимать друг друга, даже
исповедуя разные религии.
[1] Красножен М. Иноверцы на Руси. Т. 1:
Положение неправославных христиан в
России. Юрьев, 1910. С. 67–68.
[2] Курило О.В. Очерки по истории
лютеран в России (ХVI–ХХ вв.). М., 1996.
С. 40.
[3] Красножен М. Указ. соч. С. 83.
[4] Там же. С. 83–84.
Источник:
http://www.archipelag.ru/ru_mir/religio/
|