Как нужно
классифицировать религиозные организации
Игорь Яковлевич Кантеров,
доктор философских наук, профессор МГУ
им М.В.Ломоносова,зам. Председателя
Экспертного совета по проведению
государственной религиоведческой
экспертизы при МЮ РФ
Более десятилетия назад в России стали
возникать религиозные организации и
группы, большинство из которых никогда
ранее здесь не было.
За рубежом с таким явлением в 60-е годы
столкнулись США, а затем страны Западной
Европы.
В СССР и впоследствии в Российской
Федерации религиозные новообразования
появлялись и распространялись в
результате усилия иностранных
миссионеров, некоторые же неорелигиозные
объединения зарождались и на российской
почве.
Сразу же после появления новых
религиозных образований встала проблема
их наименования. Традиционно такая
проблема решается путем отнесения
возникающих религиозных образований к
какому-то уже существующему типу
религий, либо, если вероучительнные или
организационные возможности таких
образований не вмещаются в принятую
типологизацию, тогда «новичков» включают
в новый тип религиозных организаций.
Тут же заметим, что типологизация
(классификация) религий — дело не только
сложное, но весьма ответственное. Ведь
не только в далеком прошлом, но и в наши
дни причисление конкретной группы или
организации верующих к категории,
носящей негативный оттенок, порождает
дискриминацию и даже преследования.
Вот почему научное религиоведение и
социология религии относят классификацию
религии к важнейшим и в то же самое
время сложнейшим проблемам названных
дисциплин.
Чтобы не быть голословным, сошлюсь на
суждение Фридриха Макса Мюллера, по
праву считающегося одним из основателей
современного религиоведения. «Каким
образом, — спрашивал ученый, — можно
поделить огромное царство религий? Как
могут быть классифицированы религии?».
И: «если мы не сможем составить
удовлетворительную классификацию
различных диалектов веры, мы должны
признать, что наука о религии
действительно невозможна». (Классики
мирового религиоведения, М., 1996, с.
84).
Конкретизируя суждения Мюллера, его
современник — П. Шантепи де ла Соссе
настоятельно подчеркивал мысль о том,
что «научная классификация должна иметь
свое основание в существенных признаках
религиозного процесса» (там же, с. 203).
История и плоды одного «открытия»
В начале 90-х годов в России начинает
входить в моду методология восприятия
новых религиозных образований, главным
образом заимствованная из трудов
протестантских теологов, спешно и
большими тиражами публикуемыми на
русском языке самыми различными
издательствами.
Из этих же публикаций активно
перенимался и терминологический аппарат,
использующийся при описании
неорелигиозных групп. В основном были
подхвачены и запущены в широкий оборот
термины, наполненные негативным
содержанием.
Прежде всего это относится к термину
«культ», обозначавшему религиозные
объединения, отклоняющиеся от догматики
исторического христианства. В
образовавшейся затем конструкции —
«деструктивный культ» акцент переносится
на вред, приносящий культами личности,
семье, обществу в целом. И поскольку
термин «культ» и его усиленная версия —
«деструктивный культ» — не имели четких
и устойчивых признаков, то в культы с
прилагательным «деструктивный»
заносились десятки самых различных
религиозных образований.
В начале 90-х годов россияне стали
свидетелями грандиозного
«методологического прорыва» в
классификации религий. На свет появился
новый термин, никогда ранее не
применявшийся к обозначению религиозных
объединений. Речь идет о прилагательном
«тоталитарный», которое, в сочетании со
словом «секта», замышлялось как
наименование десятков религиозных
образований, имеющих совершенно
непохожие вероучения, обряды, социальные
программы, численность и состав
последователей.
Творцом термина «тоталитарная секта»
считает себя А. Дворкин, тогда только
что вернувшийся из эмиграции и решивший,
правда, оставаясь американским
подданным, спасать Россию от самой
страшного типа сект — «сект
тоталитарных». Правда, сам он весьма
скромно оценивает собственный вклад в
классификацию религий.
Вводя впервые термин «тоталитарная
секта», он (Дворкин) и «не думал, что
вводит новое понятие, — настолько само
собой разумеющимся он казался». (Дворкин
А. Сектоведение. Нижний Новгород, 2000,
с. 35).
По нашему мнению, истоки возникновения
следует искать вовсе не в очевидности
термина «тоталитарная секта». Просто
практиковавшийся для противодействия
распространения религиозных
новообразовований термин «деструктивный
культ» обнаружил свою малоэффективность.
Большинство россиян с ним никогда ранее
не встречалось, и прежде чем довести
смысл этого термина до ума и чувств,
необходимо прежде его на русский язык и
разъяснять смысл. И совсем другое дело —
термин «тоталитарный». Заимствованный из
политологического и пропагандистского
обихода времен «холодной войны», этот
термин тут же вызывает ассоциации с
несвободой, лагерями, охраной, колючей
проволокой, принудительным трудом,
скудной пищей и т.д. Перенося зловещий,
пугающий смысл термина «тоталитарный» на
область религии, создатели конструкции
«тоталитарная секта» рассчитывают таким
способом существенно усилить
обличительный заряд имеющихся
определений, предваряющих слова «секта»
и «культ».
Именно по причине «узнаваемости» термина
«тоталитарный», активном его
задействовании в российском массмедийном
лексиконе и произошло присоединение
данного очень «нехорошего» термина к
религиозным новообразованиям.
В пользу такого предположения говорит и
такое немаловажное обстоятельство: в
зарубежных антисектантских изданиях, в
том числе предназначенных и для
массового читателя, термин «тоталитарная
секта» не встречается.
Таким образом, открытие данного термина
и «вбрасывание» его в широкое обращение
можно с большой долей уверенности
считать отечественным «ноу хау». Но
также следует иметь в виду, что
значительная часть представителей
отечественного научного религиоведения в
своих исследованиях и преподавательской
работе не пользуются терминами
«тоталитарная секта» и «деструктивный
культ».
Во всяком случае, это относится к
московским, санкт-петербургским и
уральским светским религиоведческим
центрам и школам. И за это они
удостаиваются звания «сектозащитников».
Потому весьма странновато звучит
утверждение А. Дворкина о том, будто
изобретенный им термин «тоталитарная
секта» «прочно вошел в наш язык и
употребляется буквально всеми…» (А.
Дворкин. Сектоведение, там же).
Появляются и широко используется
специальные «словники, включающие в себя
набор понятий, предназначенных для
описания природы «тоталитарных сект» и
«деструктивных культов», их деятельности
и особенно последствий такой
деятельности. Подобные «словники»
становятся непременным атрибутом не
только публикаций о сектах, но и
постановлений некоторых местных органов
законодательной власти. Авторы таких
«словников» не используют по отношению к
приверженцам культов и сект таких
понятий, как «последователь»,
«сторонник» и тем более «верующий». Эти
понятия заменяются иностранным словом
«адепт», которое, согласно «словникам»,
обозначает:
1) посвященного в какие-либо учения и
тайны культа;
2) ревностного приверженца культа. (Хвыля-Олинтер
А.И., Лукьянов С.А. Опасные тоталитарные
формы религиозных сект. М.,1996, с.4).
В данном случае мы являемся свидетелями
осуществления весьма оригинальной
процедуры — наполнения иностранного
слова «adept» (кстати, весьма редко
встречающегося не только в популярной,
но в специальной литературе) новыми
смысловыми значениями.
В этом можно легко убедиться, заглянув в
англо-русские словари. В них английское
слово «adept» переводится как:
1) знаток;
2) приверженец, сторонник,
последователь.
Таким же значением наделяется это слово
и в академическом «Словаре русского
языка»; при этом в нем указывается и на
книжное использование данного слова:
«адепт, — ревностный приверженец,
последователь какого-либо учения».
(Словарь русского языка. т.1. Изд-е испр.
и доп. М., 1981, с.25).
Обращает на себя внимание абстрактность
и неопределенность характерных признаков
религиозных объединений тоталитарного
типа. К тому же эти признаки не являются
устойчивыми, присущими всем типам
религиозных объединений, относимых к
тоталитарным.
В большинстве своем они носят оценочный
характер и могут применяться
избирательно.
Чаще всего упоминаются такие признаки
тоталитаризма, как жесткая авторитарная
структура и обожествление лидера. Но
ведь жесткие структуры имеются не только
у объединений, причисляемых к
тоталитарным, но и, например, в
католицизме. Да и глава католиков мира
-- Папа Римский почитается как наместник
Иисуса Христа на земле. В последнее
время, правда, и католическую церковь
начинают записывать в тоталитарные
секты, но пока это делают лишь не в меру
ретивые борцы за искоренение любых
проявлений «тоталитаризма» в религиозной
сфере. В то же время у многих
духовно-религиозных религиозных
объединениях, причисляемых к
тоталитарным, никогда не существовало
жестких структур.
Можно не соглашаться с учением семьи
Рерихов и даже быть его решительным
противником, но в то же время в
объединениях последователей этого учения
даже при очень большом желании
невозможно обнаружить жесткие
авторитарные структуры.
И тем не менее такие объединения почти
десятилетие клеймятся как «деструктивные
и тоталитарные».
Не лучше обстоят дела и с другими
признаками «тоталитарности» —
контролированием сознания и жесткой
регламентацией всех сторон жизни. Как и
предыдущие, эти признаки являются
оценочными, «плавающими», и все будет
зависеть от заинтересованности
манипулирующих такими признаками, их
стремления «наградить» ими определенное
религиозное образование. При желании, к
разряду «тоталитарных» могут быть
отнесены монастырские обители и
религиозные ордена, поскольку их вряд ли
можно назвать оазисами безбрежного
духовного плюрализма.
А какое адекватное определение можно
найти мыслям и деяниям тех, кого
Святейший Патриарх Всея Руси Алексий II
назвал «младостарцами»? «Как правило, —
поясняет Святейший, — непременным и
единственным условием спасения они
объявляют полнейшее подчинение себе тех,
кто прибегает к их руководству,
превращая их в роботов, не могущих без
благословения такого «старца» совершить
любое дело, каким бы незначительным оно
ни было».
Оценочный характер терминов
«тоталитарные секты» и «деструктивные
культы» (чаще всего они используются как
синонимы), отсутствие в них устойчивых
типологизирующих признаков создает
простор для «творчества».
Для пущей убедительности названные
термины часто иллюстрируются
устрашающими цифрами и описаниями жутких
злодеяний. И подобным творчеством, как
уже отмечалось, увлекаются не только
начинающие журналисты. Полковник
внутренней службы А.И. Хвыля-Олинтер и
капитан милиции С.А. Лукьянов написали
специальную брошюру — «Опасные
тоталитарные формы религиозных сект».
Уже на первых страницах читатель узнает
о том, что тоталитарные религиозные
организации в России процветают,
насчитываются их многие десятки, а
«…втянуто в них от трех до пяти
миллионов наших сограждан. Они уже стали
фанатиками, готовыми на все ради своих
хозяев, стремятся к мировому
господству».
Далее приводится пространный список
преступлений, за совершение которых чаще
всего привлекаются сектанты. Это и
доведение до самоубийства, истязания,
похищения людей, вымогательства,
сексуальные преступления и даже
организация массовых беспорядков.
Казалось бы, сообщениями о таких ужасных
деяниях, да к тому же совершаемыми столь
гигантской «криминогенной массой» — от
трех до пяти миллионов человек —
постоянно должны были бы заполнены
сводки криминальных новостей. Должны. Да
вот незадача. По словам полковника
внутренней службы и капитана милиции,
«совершаемые сектантами преступления
отличаются высокой степенью
нераскрываемости».
Весьма примечательно: произвольное и
шумное применение зубодробительных
терминов «тоталитарная секта» и
«деструктивный культ» осуществляется без
учета достижений отечественного и
зарубежного религиоведения, социологии и
истории религии. Именно этим можно
объяснить появление изданий, типа
«Приложения к справочнику «Новые
религиозные деструктивного, неязыческого
характера» (Москва, 2000).
В нем сотни малоизвестных групп, с
диковинными наименованиями и
насчитывающими не более пары десятков
последователей, соседствуют с
организациями, которые мало кто решится
назвать религиозными. Тем не менее в
«деструктивные религиозно-политические
группы» попадают Национал-большевистская
партия Э. Лимонова, Русское национальное
единство (РНЕ) и даже УНА-УНСО.
Таким образом, расплывчатость
наименований «тоталитарная секта» и
«деструктивный культ» позволяет
причислять к таким объединениям
практически любое религиозное
новообразование, религиозно-философское
учение, культурно-образовательное или
оздоровительное учреждение. Было бы
желание, а уж понятия «тоталитарная
секта» и «деструктивный культ» всегда
готовы принять в свои безразмерные
объятия всякого, кого нужно ничтоже
сумняшеся заклеймить, не утруждая себя
задуматься о последствиях бездумного
обращения с такими ярлыками-страшилками.
Крайне редко можно встретить попытки
как-то развести понятия «тоталитарная
секта» и «новые религиозные движения».
Попытки эти выглядят робкими и
непоследовательными. Об этом
свидетельствует содержание «Итогового
заявления участников международной
научно-практической конференции
«Тоталитарные секты — угроза ХХI века».
(Нижний Новгород, 23-25 апреля 2001 г.)
В заключительной части документа
проводится различие между тоталитарными
сектами (деструктивными культами), чья
идеология и практика опасны для личности
и общества, и новыми религиозными
движениями, вероучения и деятельности
которых, по-видимому, опасаться не
следует. Однако такой констатацией
авторы «Итогового заявления» и
ограничились, не поделившись с
российским обществом сведениями о том,
какие же религиозные объединения следует
относить к «новым». Но многое становится
понятным после прочтения содержания
«Приложения» к «Итоговому заявлению»,
помещенного вслед за призывом не
отождествлять тоталитарные секты c
новыми религиозными движениями и
группами.
В «Приложении» перечисляются «наиболее
известные и опасные современные
деструктивные культы». Всего их названо
свыше 60, при этом в список вошли
преимущественно религиозные и
религиозно-философские объединения, уже
достаточно активно функционирующие в
России. И все они, по времени
возникновения или появления в нашей
стране, особенностям вероучений и
обрядов, могут быть отнесены к новым
религиозным движениям и группам. И
поскольку «Итоговое заявление» вместе с
«Приложением» к нему адресованы широкому
кругу лиц и организаций и даже помещено
в Интернете, то в том же самом
«Приложении», для большей ясности и во
избежании ненужных недоразумений, можно
было бы поместить и список новых
религиозных объединений, не относимых
участниками конференции ни к
тоталитарным, ни к деструктивным.
Творцы и приверженцы терминов
«тоталитарная секта» и «деструктивный
культ» не довольствуются признанием
подобных наименований только лишь как
приема классификации религиозных
образований. Участники уже упоминавшейся
нижегородской конференции выступили с
инициативой «…о внесении в
законодательство Российской Федерации
изменений или дополнений, либо о
принятии новых законодательных актов
прямого действия с целью поставить под
жесткий контроль или вовсе запретить
деятельность тоталитарных сект
(деструктивных культов) и групп,
подпадающих под определение таковых».
С учетом высказанных оценок качества
понятий «тоталитарная секта»
(«деструктивный культ») представляется
крайне опасным их включение в
федеральные или местные законодательные
акты и тем более прямого действия.
Применение таких понятий неизбежно
приведет к произволу, причины которого,
повторим еще раз, изначально заложены в
размытости, неустойчивости признаков,
образующих содержание все тех же понятий
«тоталитарный» и « деструктивный».
Что же касается противоправных деяний,
совершаемых религиозными объединениями,
то ст.14 действующего федерального
Закона «О свободе совести о религиозных
объединениях» содержит подробный
перечень оснований, в соответствии с
которыми деятельность религиозных
объединений может быть ликвидирована или
запрещена. Это могут быть принуждение к
разрушению семьи, посягательство на
личность, права и свободы граждан,
нанесение ущерба нравственности,
здоровью, в том числе и с использованием
в связи с религиозной деятельностью
наркотических и психотропных средств,
гипноза. Цитируемый перечень можно
продолжить. Но и содержание уже
приведенных пунктов ст.14 включает в
себя почти все обвинения, выдвигаемые
против религиозных объединений, чаще
всего причисляемых к «тоталитарным» или
«деструктивным». Поэтому каждый раз,
когда стало известно о нарушении
религиозной организацией или группой
ст.14, следует незамедлительно
обращаться в правоохранительные органы и
в установленном порядке добиваться
ликвидации или запрета деятельности
такого объединения.
Как же их называть?
В отечественном и зарубежном
религиоведении сегодня нет единого
мнения относительно наименований
религиозных новообразований. Их называют
по-разному: «нетрадиционные религии»,
«альтернативные верования», «возникающие
религии» или просто «культы». И все же
большинство исследователей предпочитает
пользоваться термином «новые религиозные
движения». Данный термин считают на
сегодняшний день наиболее приемлемым и
некоторые теологи, принадлежащие к самым
различным конфессиям.
В чем же преимущество термина «новые
религиозные движения»? Прежде всего в
том, что он точнее и полнее передает
своеобразие типа религиозных
образований, возникших после II мировой
войны в государствах Востока, в США,
странах Западной Европы и, наконец, на
волне перестроечных процессов в СССР и
продолжающихся распространяться в
современной России.
Последователи новых религиозных движений
в большинстве своем — верующие первого
поколения. В отличие от них,
последователями традиционных
(исторических) религий являются многие
поколения населения данной страны,
региона, нации, этноса. При этом
приобщение к вере обычно происходит
постепенно — через семейное воспитание,
культурные и национальные традиции. В
более широком плане — приобщение к
традиционным религиям зачастую выступает
как составная часть процесса
социализации, включения личности в
многообразные жизненные связи отношения.
Во многих же типах религиозных
новообразований приобщение к вере
происходит не эволюционно, а скоротечно
и сопровождается резкими изменениями
прежних взглядов, образа жизни,
отношения с близкими. Нередко именно это
побуждает усомниться в самостоятельном
выборе такого рода верований и
утверждать, что присоединение к новым
религиозным движениям происходит в
результате изощренной вербовки,
применения гипноза, психотропных средств
и т. д.
От традиционных религий новые
религиозные образования отличаются и
нововведениями, существенно
расходящимися с вероучительными
доктринами и обрядовой практикой
исторических религий. Нередко содержание
этой «новизны» обусловливается
обстоятельствами возникновения
конкретного типа нового религиозного
объединения, личностью его основателя,
наличием квалифицированных теологов и
т.п.
Конечно, термин «новые религиозные
движения» не безупречен. Уже сегодня
заметны его недостатки. Например, до
какого времени возникшее религиозное
образование может именоваться новым?
Или: действительно ли в вероучении и
обрядах данного образования содержится
нечто новое? Однако при этих и иных
недостатках термин новые религиозные
движения сегодня «работает» и дает
плодотворные результаты.
Во всяком случае, он имеет существенные
преимущества перед делением религиозных
объединений на «тоталитарные и
деструктивные», поскольку подобная
классификация огромного массива религий
бесполезна в научном исследовании. И не
только бесполезна, но и является
существенной помехой на пути
объективного изучения природы столь
сложного и противоречивого феномена, как
религиозные новообразования. И, наконец,
термин «новые религиозные движения» не
содержит в себе оскорбительных,
уничижительных характеристик, не
порождает ко всем последователям таких
движений подозрений в их лояльности и
свободном выборе своих взглядов и
убеждений.
http://www.galactic.org.ua
http://www.rsnews.net
|