АПОСТОЛЬСКАЯ  ПРАВОСЛАВНАЯ  ЦЕРКОВЬ

СВЯЩЕННЫЙ  СИНОД

РЕШЕНИЕ О ПРОСЛАВЛЕНИИ В ЛИКЕ СВЯТЫХ

СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА И ПРОСВЕТИТЕЛЯ АЛЕКСАНДРА МЕНЯ

Москва, 25 июля 2000 года

Священный Синод Апостольской Православной Церкви заслушал доклад протоиерея Глеба Якунина о желательности и необходимости прославления в лике святых Александра Меня как священномученика и просветителя.

В своем докладе прот. Глеб, в частности, сказал: «Святой о. Александр Мень явил своей жизнью, пример — каков должен быть пастырь Церкви. Причины кризисного состояния Московской Патриархии обозначались им так: «Обрядоверие, обскурантизм, конформизм, неспособность ответить на запросы народа, самодовольство замкнутой касты жрецов, которая с презрением смотрит на все «мирское», архаичные формы набожности, отрыв от Евангелия и Писания, обращение людей к суррогатам веры». Святой Просветитель Александр призывал: «Необходимо переосмысление внут-ренних проблем церковной жизни. Здесь все поросло мхом».

Для верующего в Промыслительную волю Творца существенно не отсутствие знаний о точных обстоятельствах гибели отца Александра Меня, а знание о том, что эта гибель произошла, когда священник шел в Церковь совершать бескровную Жертву Христову, нести служение исповедника и проповедника Евангелия. Каковы бы ни были намерения убийцы или убийц, воля Божия все, совершающееся со служителем Божиим во время служения и на пути к служению, обращает к прославлению Творца и верующих в Него. Поэтому обстоятельства гибели священника Александра Меня следует признать не только не возбраняющими почитать его как мученика за Церковь Христову, но и прямо побуждающими к такому почитанию.

Обстоятельства жизни отца Александра Меня не мешают его прославлению, обстоятельства его смерти указывают на желательность свидетельствования его святости, но необходимым такое свидетельствование делается благодаря содержанию его жизни. Одновременно со священническим, пастырским служением отец Александр принял на себя служение апостольское, сознательно, разнообразно и верно проповедуя Евангелие людям, не слышавшим о Христе или отвергшим Христа. Это служение основывалось на изобильных дарах Божиих, которые не были единственными в своем роде, но которые отец Александр Мень принял так, как немногие из одаренных принимают: дар понимания, дар устного и письменного слова, дар смиренномудрия, дар миролюбия. Среди прочих проповедников он привлекал (а его книги и записанные проповеди привлекают и по сей день) непостыдной верой, отсутствием самопревозношения и воздержанием от нападок на кого бы то ни было. Отец Александр Мень предпочел сосредоточиться единственно на проповеди Христа, и проповедь эта не осталась втуне, принося обильные плоды как в России, так и за ее пределами.

Исходя из этого, Священный Синод решает причислить к лику святых как священномученика и просветителя приснопамятного убиенного протоиерея Александра Меня. Совершить обряд прославления 8 сентября 2000 года на могиле протоиерея Александра Меня. Поручить протоиерею Глебу Якунину зачитать Акт о прославлении священномученика Александра, подготовить тропарь, кондак и молитву, а также образ священномученика Александра.

Утром 9 сентября 1990 г. священник Александр Мень был убит на тропинке к железнодорожной станции "Семхоз". Неизвестный ударил его тяжелым предметом (вероятно, топором) по голове. Священник в бессознательном состоянии дошел до своего дома и умер от потери крови.

Милиционеры так и не смогли найти орудие убийства. И в течение 5 лет они так и не выяснили, чем был зарублен Мень - топором или чем-то еще. Милиционеры не нашли портфель отца Александра, также бесследно пропавший с места происшествия. Делом занимались нес колько следователей - оно переходило от одного к другому...

Яков Кротов
КАНОНИЗАЦИЯ АЛЕКСАНДРА МЕНЯ

9 сентября 2000 года исполнится десять лет со дня смерти священника Александра Меня. Все чаще обсуждается вопрос о его причислении к лику святых. Эта дискуссия сама по себе интересна, поскольку отражает некоторые особенности современной духовности. Вопрос же о канонизации отца Александра обладает и самостоятельным значением для Церкви.

О допустимости частного почитания отца Александра Меня святым

Русская православная традиция обозначает признание человека святым не только словом “канонизация” (оно вошло в употребление лишь в XIX столетии), но, прежде всего, словами “свидетельствование” и “прославление”. Слово “канонизация” обозначает формальный аспект почитания: имя человека вписывается в список имен христиан, к которым обращаются православные в совместной публичной молитве. Слова “свидетельствование” и “прославление” подчеркивают, что Церковь через своих пастырей и пасомых признает святость человека явленной всему миру. 

Канонизация, свидетельствование и прославление не предшествуют почитанию святого, а следуют за ним. В спорах о канонизации Меня, как и в дискуссиях о некоторых других православных христианах ХХ века, обнаружилось непонимание этого факта. Раздаются призывы не писать икон Меня, не молиться ему частным образом до его канонизации. 
Между тем, церковные власти полномочны регулировать лишь общественное богослужение. Богослужение, каковым является любая молитва отдельного человека, является даром Божиим и здесь лишь метафорически можно говорить о “регуляции”, осуществляемой благодатью Духа Божия, воздействующего на молящегося. Совесть, ум, воля молящегося могут сопротивляться благодати, могут неверно понимать ее действие, но лучше человеку следовать неверно понятому водительству Духа Святого, чем ожидать указаний церковных властей. 

Частные молитвы отцу Александру Меню, равно как и любым другим умершим в общении с Церковью христианам, частное почитание их изображений, изготавливаемое ли в традициях средневекового иконописания или современного изобразительного искусства является делом совести христианина. Человек не должен смущаться тем, что желание молиться усопшему собрату по вере, соединяясь с ним в молитве Создателю, вытесняет у него молитву о прощении грехов умершего. Такое почитание не следует преследовать, к нему следует относиться уважительно.

О возможных сроках прославления

Против самой постановки вопроса об общецерковном прославлении священника Александра Меня выдвигается то возражение, что смерть его совершилась слишком недавно. Еще жива его супруга, его близкие родственники, его друзья и знакомые. 
Это возражение опровергается церковной традицией свидетельствовать о святости христиан вне зависимости от того, живы или умерли знавшие их. Сама суть веры в Господа Иисуса Христа как Спасителя означает веру в то, что Его искупительный подвиг очищает человека и делает святыми верующих в Него здесь, на земле. Существование людей, которые знали святых при жизни, находились с ними в общении, смущает, как всякое соединение сверхъестественного и чудесного, каковым является и святость человеческая, с естественным и даже греховным порядком вещей. Но такое соединение является продолжением дела Господа Иисуса Христа, пришедшего в мир не для погубления его и осуждения, а для спасения, общавшегося и с грешниками. 
То, что у человека, чей образ помещен на храмовой иконе, есть жена, родственники, друзья для христианина не более удивительно, чем то, что семья и друзья были у Самого Спасителя. Действительно удивительно то, что, по словам Спасителя, верующие в Него и исполняющие Его заповеди уравнены с Его Матерью. Вера не отдаляет нас и от святых, а приближает к ним так, как не может приблизить никакая земная близость.

Более того, предпочтительнее и естественнее, если почитание человека святым начинается при жизни людей, знавших его. Если они знают какие-либо обстоятельства, противоречащие почитанию человека святым, они обязаны по христианской совести об этих обстоятельствах сообщить. 

О полемике вокруг богословских воззрений священника Александра Меня

Обстоятельства жизни священника Александра Меня складываются из обычных для священника Церкви Христовой и из служения, которое дается не всем священникам. Относительно первых критика в адрес отца Александра Меня раздавалась: его упрекали в излишней мягкости к пасомым. Однако, его непосредственное церковное священноначалие, зная о подобных обвинениях, ни при его жизни, ни после его смерти не признало их основательными. Незадолго до кончины отец Александр был удостоен митры и настоятельства, что свидетельствует о признании каноничности его действий как священника.
Иначе обстоит дело с проповедническими трудами отца Александра Меня, которые подвергались частой критике. В послании Святейшего Патриарха, которое было зачитано над гробом отца Александра, говорилось о том, что не все высказывавшиеся Менем суждения принимались безоговорочно.

Однако, если в 1990 году послание Патриарха констатировало факт разногласий вокруг творений отца Александра, то с тех пор, невзирая на голоса критиков, церковное священноначалие отнюдь этой критики не одобрило. Состоялась достаточно, по российским представлениям, обширная дискуссия в печати вокруг взглядов отца Александра: было издано и несколько книг и статей, содержащих критику, и не меньшее число книг и статей, эту критику опровергающих. По содержанию своему, эта полемика не прибавила ничего нового к той, которая велась при жизни отца Александра, когда он по просьбе своего правящего архиерея составлял возражения на критику в своей адрес; возражения эти были приняты как достаточные. И в 1990-е годы критика в адрес богословских воззрений отца Александра Меня не была поддержана ни церковноначалием, ни академической корпорацией православных богословов, оставшись уделом немногочисленных людей, не отличающихся ни обширным духовным опытом, ни высоким иерархическим положением. К 1995 году полемика оказалась исчерпанной, а обвинения в адрес отца Александра Меня — опровергнутыми богословами и отвергнутыми священноначалием.

О кончине отца Александра Меня как основании к его прославлению

Люди, почитающие отца Александра Меня святым, часто затрудняются с выбором одного из двух оснований такового почитания. Они считают святой и его жизнь, и его смерть, но полагают, что прославление подразумевает причисление человека к одному из “ликов” святых: мучеников, преподобных, равноапостольных, праведников, юродивых на основании какого-то одного, главного подвига.

Это мнимое затруднение. Святость человека есть приобщение к святости Бога, а в Боге нет “ликов”, нет различий и оттенков существования, но есть простота и свет. Разделение святых на определенные разряды введено в Церкви для облегчения понимания причин, по которым они прославлены, для облегчения почитания, а не для затруднения почитания и прославления. Число этих разрядов не ограничено раз и навсегда, оно может и возрастать. Возможно прославление святого и как “князя”, и как “равноапостольного” (подобно святому равноапостольному князю Владимиру).

Особенно естественно и часто почитание человека святым и по обстоятельствам его жизни, и по обстоятельствам его кончины. Церковное предание предупреждает о том, что смерть есть особенное и последнее испытание для каждого человека, в том числе для христианина. Прожитая в вере и праведности жизнь может быть обесценена хулой на Бога, произнесенной на смертном одре. Напротив, предсмертное покаяние, как бы кратко и слабо оно ни было, достаточно для прощения всех человеческих грехов и принятия со Христом в небесные обители.

Точные обстоятельства смерти отца Александра Меня остаются по сей день неизвестными и, видимо, достоверно их узнать уже вряд ли когда-нибудь представится возможным. Конечно, верующие предпочли бы, чтобы светская власть произвела основательные дознание и суд, уясняющие обстоятельства этой кончины, однако обстоятельства российской действительности сделали это маловероятным. Более того, именно некоторые представители светской власти, производившие дознание, безо всяких причин говорили о том, что кончина отца Александра Меня могла быть следствием его греховного поведения или еретических убеждений. Все эти утверждения следует прямо отмести как хулу, по одной своей голословности неприемлемую по отношению к любому умершему. 

Возможность, что священник Александр Мень был убит из-за своего греховного поведения, следует решительно отмести как необоснованный хульный помысл. Возможность, что он был убит как отступник от веры следует отмести так же решительно, поскольку чистота его веры священника Александра Меня засвидетельствована его пребыванием в с момента крещения в детстве в лоне Церкви Христовой в общении с церковным священноначалием и церковным народом, а после его смерти — одобрением его трудов церковным священноначалием и церковным народом.

Нельзя вполне исключить той возможности, что гибель отца Александра Меня была следствием случайности, что убийца не задумывался над тем, кого убивает, не имел сознательного намерения лишить смерти именно верующего во Христа праведника, не предоставлял отцу Александру выбора между смертью и отречением от веры. Но это не есть препятствие для его почитания святым мучеником. Гонители, мучавшие до смерти христиан во все времена, не всегда поступали так с полным знанием основ христианского вероучения и с намерением обратить христианина в свою веру. История Церкви, напротив, показывает, что большинство гонителей плохо представляли сущность веры Христовой, более думали о соблюдении государственных интересов, и, если уж начинали гонения, далеко не всегда предоставляли гонимым выбор между верой и смертью. Святость создается не греховностью палачей, а благодатью Божией. 

Для верующего в Промыслительную волю Творца существенно не отсутствие знаний о точных обстоятельствах гибели отца Александра Меня, а знание о том, что эта гибель произошла, когда священник шел в Церковь совершать бескровную Жертву Христову, нести служение исповедника и проповедника Евангелия. Каковы бы ни были намерения убийцы или убийц, воля Божия все, совершающееся со служителем Божиим во время служения и на пути к служению, обращает к прославлению Творца и верующих в Него. Поэтому обстоятельства гибели священника Александра Меня следует признать не только не возбраняющими почитать его как мученика за Церковь Христову, но и прямо побуждающими к такому почитанию.  

О жизни священника Александра Меня как основании к его прославлению

Обстоятельства жизни отца Александра Меня не мешают его прославлению, обстоятельства его смерти указывают на желательность свидетельствования его святости, но необходимым такое свидетельствование делается благодаря содержанию его жизни. Одновременно со священническим, пастырским служением отец Александр принял на себя служение апостольское, сознательно, разнообразно и верно проповедуя Евангелие людям, не слышавшим о Христе или отвергшим Христа. Это служение основывалось на изобильных дарах Божиих, которые не были единственными в своем роде, но которые отец Александр Мень принял так, как немногие из одаренных принимают: дар понимания, дар устного и письменного слова, дар смиренномудрия, дар миролюбия. Среди прочих проповедников он привлекал (а его книги и записанные проповеди привлекают и по сей день) непостыдной верой, отсутствием самопревозношения и воздержанием от нападок на кого бы то ни было. Отец Александр Мень предпочел сосредоточиться единственно на проповеди Христа, и проповедь эта не осталась втуне, принося плоды как в России, так и за ее пределами. 

Таким образом, почитание священника Александра Меня как равноапостольного мученика является допустимым и желательным для верующих в Христа, а его прославление со святыми помогло бы Церкви Христовой осуществлять проповедь Евангелия.  

Протоиерей Александр Мень

Александр Владимирович Мень - выдающийся апологет и проповедник христианства конца 2-го тысячелетия. Крупнейший библеист и  историк, блестящий писатель и публицист, протоиерей Александр Мень прежде всего был миссионером и пастырем.

Предки отца Александра по материнской линии (Василевские) в начале 19 века уже жили в России. Прабабушка отца Александра Анна Осиповна,  рано овдовев, одна воспитала  семерых детей. Трое из ее сыновей были образованными инженерами, жили  в Москве. В молодости, в период своей жизни в Харькове,  прабабушка тяжело болела и ее исцелил отец Иоанн Кронштадтский, причисленный Церковью к лику святых.

Бабушка и дед отца Александра кончили университет в Берне (Швейцария) по факультету химии с докторскими дипломами. После учебы некоторое время жили в Париже. В роду отца Александра по материнской линии кроме инженеров и военных было также два писателя. Предки по отцовской линии известны плохо. Отец  священника  Владимир Григорьевич Мень родился в 1902 году, жил в Киеве. Потом работал главным инженером на текстильной фабрике в Орехово-Зуеве. Был человеком нерелигиозным.

Мать священника  Елена Семеновна Мень (в девичестве Цуперфейн) родилась в 1908 году. Именно Анна Осиповна вложила в сердце девочки первые понятия о Боге. Живя в Харькове, в 1917 году Елена поступила  в частную гимназию, в которой с увлечением (несмотря на еврейское происхождение) ходила на уроки Закона Божьего. В 8-м и 9-м классе уже жила в Москве у своей бабушки, где сдружилась со своей двоюродной сестрой - Верой Яковлевной Василевской, теткой будущего священника, оказавшей огромное влияние на его воспитание.   После девятилетки Елена жила в Москве и работала чертежницей. Вышла замуж за Владимира Григорьевича в 1934 году.

Александр Владимирович Мень родился 22 января 1935 года в старом родильном доме им. Грауермана на Большой Молчановке, напротив церкви Преподобного Симеона (сегодня - это начало Нового Арбата).

В первые полтора года семья Меней жила в  доме в Коптельском переулке, что за больницей им. Склифосовского. Когда ребенку исполнилось 2 года они переехали в дом 38 на Большой Серпуховской в коммунальную квартиру 14. Маленького Александра отдали в прогулочную  воспитательскую группу в одном из Арбатских переулков и с прогулками по Гоголевскому бульвару связаны самые теплые воспоминания отца Александра о детстве.

Религиозное становление матери  будущего священника  происходило в среде духовных детей и друзей известных  московских священников  - «маросейского» священника о. Алексея Мечева и настоятеля храма свв. Кирра и Иоанна на Солянке архимандрита Серафима (в миру Сергея Михайловича Батюкова, 1880 года рождения).  Именно отец Серафим  крестил 3 сентября 1935 года  маленького Александра (одновременно с сыном крещение приняла его мать). Таинство  крещения было совершено в одном из подпольных женских монастырей на квартире в Сергеевом Посаде (в Загорске) тайно, ибо с  начала 30-х годов архимандрит Серафим перешел в юрисдикцию Катакомбной Церкви, управляемой тогда епископом Афанасием (Сахаровым).

Отец Серафим, ставший на несколько лет духовником маленького Александра а также его матери и тети, жил в подполье и  только чудом избежал ареста. «В своей пастырской деятельности, - писал отец Александр, -  о. Серафим, как и отцы Мечевы руководствовался советами оптинского старца Нектария». Кроме того, его наставником был старец Зосима (в схиме Захария). О.Серафим был подлинным продолжателем традиции старчества. Его подход к людям был всегда глубоко индивидуальным. Он беседовал с каждым человеком отдельно и его советы относились только к данному человеку. (Это потом можно было сказать с полным правом и о самом отце Александре, хотя «старцем» он никогда не был). Главное свое призвание о. Серафим  видел в том, чтобы быть пастырем, кормчим душ, и «оберегать чистоту православия». Из домика  в Загорске он продолжал духовно окормлять   своих духовных детей. Незадолго до своей смерти в 1942 году он с определенностью предсказал матери  маленького Александра, что ее сын станет великим человеком в Православной Церкви.

После кончины о. Серафима, маленького Александра и его мать продолжали окормлять ученики старца, но наибольшее влияние на духовное развитие будущего священника в те годы оказывала настоятельница подпольного монастыря схимонахиня Мария (1879-1961).

Позже отец Александр напишет о ней: «Подвижница и молитвенница, она была совершенно лишена черт ханжества, староверства и узости, которые нередко встречаются среди лиц ее звания. Всегда полная пасхальной радости, глубокой преданности воле Божией, ощущения близости духовного мира, она напоминала чем-то преподобного Серафима или Франциска Ассизского. У матушки Марии была черта, роднящая ее с Оптинскими старцами и которая мне так дорога в них. Эта черта - открытость к людям, их проблемам, их поискам, открытость миру.»

В 1943 - 1953  годах Александр  учится в Московской мужской школе ном. 554 на Серпуховке (напротив Плехановского института). Ему с его способностями было душно в школьном мирке, учился он без всякого энтузиазма и о школе сохранил самые мрачные воспоминания. Хотя среди учеников этой школы было немало выдающихся личностей - поэт Андрей Вознесенский, режиссер Андрей Тарковский и др.

У молодого Александра были широкие интересы. Он любил литературу, поэзию, музыку, живопись, писал и иконы. Был страстно увлечен изучением природы, астрономией, биологией.  Много читал творения Святых отцов и о них (Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Богослов, блаженный Августин, а также Добротолюбие и труды св. Феофана Затворника).

Его постоянные увлечения: кружок рисования у художника-анималиста Василия Александровича Ватагина в Зоологическом музее (потом у анималиста Трофимова). Когда Александр учился в 9-м классе в одном из московских Домов культуры состоялась выставка его работ. Также  регулярные занятия биологией в биологическом кружке П.П. Смолина при Педагогическом институте. Очень часто посещал Музей изобразительных искусств, который знал досконально. Ходил в загородные походы. С 8 лет увлеченно писал стихи и художественные эссе, а также очерки о природе и истории.

В это время читал книги по философии, богословию, биологии, истории, часто посещал Консерваторию, ходил в зоопарк рисовать животных. Позже отец Александр часто повторял: «Бог дал нам две книги: Библию и природу».

После возрождения Православной Церкви в 40 -х годах оставшиеся в живых духовные дети отцов Мечевых организовали в Москве подпольный кружок, который собирался в основном на квартире  Бориса Александровича Васильева. Тайный священник, палеонтолог, этнограф и историк, автор книги о Пушкине (ему принадлежит книга «Духовный путь Пушкина» М. 1994) этот  незаурядный человек прошел через тюрьмы, лагеря и ссылку. Он и его жена Татьяна Ивановна Куприянова устраивали в эти страшные годы на своей квартире лекции по культуре и религии, совместные чтения и обсуждения Священного Писания. Вера Яковлевна и Елена Семеновна  дружили с Васильевыми. Татьяна Ивановна бесстрашно занималась с детьми,  обучая их основам веры. Именно Борис Васильев поощрял Александра изучать библейскую историю, древний Восток, и всегда призывал   согласовывать современные  научные знания с верой.

Тогда же в 1947-48 году молодой Александр принимает решение стать священником.   В возрасте 15 лет он начал прислуживать в алтаре церкви  Рождества Иоанна Предтечи на Красной  Пресне. Там он читал на клиросе и пел в хоре. В это время он знакомится с инспектором МДА А.В. Ведерниковым, на которого произвел большое впечатление. В дальнейшем  тот всегда оказывал ему свою помощь.

Анатолий Васильевич Ведерников(1901-1992) был одним из наиболее деятельных мирян в Русской Православной Церкви советского периода.  В 20-е годы окончил Институт Слова, основанный Н.А. Бердяевым, после войны - инспектор Московской Духовной Академии, а затем в 50-х начале 60-х г. ответственный секретарь редакции «Журнала Московской Патриархии», позже он  был референтом митрополита Таллинского Алексия, нынешнего Патриарха.

В 1953 году Александр закончил школу, к этому же времени он самостоятельно освоил всю программу Духовной семинарии, но до поступления  в Духовную академию решил отдать дань своему увлечению биологической наукой. В  1953 году он поступил в Московский Пушно-меховой институт, находившийся в Балашихе. Учился на охотоведческом факультете, который в 1955 году перевели в Сельскохозяйственный институт в  Иркутск. Институтские годы вспоминал с удовольствием, учился с интересом, был душой факультета. Одновременно в  Иркутске самостоятельно прошел почти весь курс Духовной Академии. Параллельно с учебой работал в епархиальном управлении, числясь истопником. Это стало известно в институте, и его отчислили в мае 1958 года, когда им был уже сдан первый госэкзамен.

В 50-х годах познакомился с трудами Владимира Соловьева, который с тех пор стал его учителем. Про Соловьева говорил, что тот «соединил в нем веру и наследие Святых отцов с философским мышлением». Но софиологию,  апокалиптический пессимизм и утопические идеи  Соловьева никогда не принимал. В те же годы много читал старых философов: Спинозу, Декарта, Лейбница. Его богословские интересы вращались вокруг апологетики. На 1-м курсе прочел «Столп и утверждение истины» Флоренского. Тогда же задумал очерк общей истории Церкви (первую часть «Древняя Церковь» закончил в 1956 году, вторую «Средние века» - в 1957 году).

 В процессе изучения истории Церкви целиком перешел на экуменические позиции (единство христианских церквей). На этой почве в студенческие годы сблизился с Николаем Евграфовичем Пестовым (1892-1982). Интеллектуал, открытый миру, профессор, доктор химических наук, Пестов помог Александру узнать западное христианство.

Уже вскоре после рукоположения (1960 г.) отец Александр сформировал все свои экуменические принципы, которым всегда следовал в своем пастырском служении. Он видел преимущества в других Церквах, но был истинно православным священником и,  считая Церковь единой, всегда негативно относился  к переходам в другие конфессии.

История Церкви для него это борьба истинного христианства с языческими наслоениями. Мракобесие и обскурантизм считал позором для христиан. Рассказывал, что из богословов больше всего обязан русской религиозной мысли: кроме В. Соловьева, Н. Бердяеву, Н. Лосскому, П. Флоренскому, С. Булгакову (раннему) и С. Франку. Очень ценил С. Трубецкого. Из западных считал наиболее важными для себя К. Даусена, Гарнака (хотя его взгляды в целом не разделял), Честертона, Любака. В 1961 году познакомился с трудами Тейара де Шардена, который ему был очень близок. Из новых философов наиболее близки Бергсон, Джеймс.

В середине 50-х будущий отец Александр сближается с другом и прихожанином отцов Мечевых - отцом Николаем Александровичем Голубцовым, который служил в одном из московских храмов. Это был человек образованный, сам дипломированный биолог, братья его были священниками, а сестры монахинями. Его тогда называли пастырем московской интеллигенции. Он был человек открытый и демократичный, способный вести диалог с неверующими. Пастырское служение интеллигенции отец Александр наследовал от него. Отец Николай до самой своей смерти (1963 г.) был духовником  Александра Меня.

В 1958 году после отчисления из института Александр вернулся из Иркутска в Москву и был представлен А.В. Ведерниковым очень влиятельному тогда деятелю Церкви митрополиту Николаю (Ярушевичу), который, несмотря на то, что Александр был молод и не окончил семинарии, благословил рукоположение. Александр был посвящен в дьяконы 1июня 1958 года на Троицу в храме Ризоположения преосвященным Макарием Можайским и направлен в приход села Акулово (под Одинцово). Там он прослужил два года.

Тогда же он поступил на заочное отделение Ленинградской Духовной семинарии, которую закончил в 1960 году. И в том же 1960 году  Голубцов благословил отца Александра подать прошение о принятии сана священника. Рукоположен в сан священника 1 сентября в Донском монастыре епископом Стефаном (Никитиным), тоже из «маросийских», и направлен вторым священником в храм Покрова Пресвятой Богородицы в село Алабино (50 км от Москвы).

Уже в 1959 году отец Александр закончил первый набросок одной из своих самых замечательных книг о Христе «Сын Человеческий».

Однако первая его публикация появилась в марте 1959 года в «Журнале Московской Патриархии». С тех пор напечатал около 40 статей ( в том числе в демократических странах), в ЖМП - 12 статей. В 1960 году начал писать шеститомную «Историю религий» в качестве введения в историю Церкви.

Через  год после начала священнослужения в Алабино он был назначен настоятелем храма. Жил с  семьей при приходе. (Женился отец Александр еще в институте на Наталье Федоровне Григоренко).

В  1964 году отец Александр был переведен в Церковь близ станции Тарасовка по Ярославской ж.д., где проработал вторым священником 6 лет. Жить при приходе в Тарасовке было нельзя, и отец Александр вскоре перебрался с семьей в дом родителей жены в поселке «Конкурсный» рядом со станцией Семхоз  по Ярославской ж.д.

Число людей, приезжавших послушать вдохновенные проповеди отца Александра и поговорить с ним, неуклонно возрастало. Молва о нем распространялась все шире.

В ту пору, когда государство запрещало верующим организовывать какие бы то ни было собрания, особенно молитвенные, или для изучения Библии, отец Александр, помятуя об опыте Мечевских общин и в стремлении воссоздать общинный дух ранней Церкви, начинает создавать при своем приходе так называемые «малые группы». Эти   общины христиан, соединенные доверием и  любовью, помогали многим людям по-настоящему прийти к вере, обрести друзей, изучить Священное Писание, научиться молиться. В этих общинах создавалась «среда», в которой верующие могли бы чувствовать себя свободно.

В Алабино отцом Александром были написаны «Истоки Религии», «Магизм и единобожие» «У врат молчания», еще один вариант «Сына Человеческого». В тарасовский период - «Дионис, Логос, судьба» и полностью переработаны  первые три тома шеститомника. (Все эти книги выходили в разные годы  в Брюссельском издательстве «Жизнь с Богом», а после гибели о. Александра вышли в издательстве «Слово» в Москве).

 Тогда же была написана книга о православном богослужении «Небо на земле» (после значительной переработки она получила название «Таинство, Слово и Образ») и книга  для детей «Откуда произошло все это». С 1964  по 1968 г г. он учился в Московской Духовной академии. Его кандидатская диссертация была посвящена монотеизму и дохристианским религиям.

А летом 1970 года отец Александр был переведен в храм «Сретения Господня» в Новой деревне в г. Пушкино, под Москвой по Ярославской ж.д.  В Новой деревне он служил вторым священником до 1989 года, когда был назначен настоятелем. Этой уютной маленькой церкви  посвящено ностальгическое стихотворение Александра Галича «Когда я вернусь» (Александр Галич крестился у отца Александра и был его духовным сыном до своего выселения на Запад).

В этот период окончательно оформились основные методы и принципы пастырской работы. Цель: «создавать предпосылки для образа жизни, мысли и устоев христиан 20 века».

В Новой деревне отец Александр завершил пятую книгу из серии «В поисках Пути, Истины и Жизни»  «Вестники Царства Божия» (Брюссель, изд. «Жизнь с Богом» 1972 год.) и шестой том «На пороге Нового завета», также создал новые варианты «Сына Человеческого». ( В 90-е годы он вышел в качестве 7-го тома в серии « В поисках Пути, Истины и Жизни» в издательстве «Слово», Москва. )

Отец Александр считал, что между данными науки и Священным Писанием нет противоречий. Противоречия видят те, кто не знает истории и литературных жанров Древнего Востока,  не умеет читать Библию.  Он  приложил много усилий  к тому, чтобы научить современников вникать и понимать Библию. Его знания библеиста получили международное признание уже в 70-е  годы, когда он был приглашен принять участие в издании  Брюссельской Библии, в ней ему принадлежат комментарии к  Пятикнижию Моисея и книгам  Пророков. (За границу он в те годы  не выезжал, работа происходила в Москве)

В своих литературных работах отец Александр ставил себе задачи: 1) «проводить синтез Библии и науки, в том числе исторической, 2) рассказывать о церковной истории и жизни в Церкви в свете Евангелия.» Он сам говорил, что эти темы были ему подсказаны жизнью и векторами, указанными Вл. Соловьевым. 

Отец Александр считал, что важнейшей задачей современного пастыря должны быть проповедь и миссионерство, а самая большая опасность для христиан - замыкаться в «благополучном» церковном «гетто».

В Новой деревне количество его прихожан часто превышало несколько сотен. (Количество же его духовных детей скорее всего насчитывает  несколько тысяч).  Большинство прихожан  было из Москвы. Книги отца Александра, распространяемые нелегально, приводили к вере тысячи людей. А чтобы  послушать его потрясающие проповеди люди приезжали  из других городов.

Такая бурная деятельность священника в Советском атеистическом государстве не могла остаться незамеченной. КГБ не давал  ему спокойно работать никогда. Несколько раз он чудом избежал ареста. 

Когда уже казалось, что отстранение и арест неизбежны, началась «перестройка». И иерархи Церкви предоставили ему широкие полномочия  для миссионерской работы, ведь стало ясно, что  к новым условиям проповеди Евангелия в  Православной Церкви был подготовлен только он один. В последние годы у него не было ни секунды отдыха. Но он считал, что не имеет права  отказываться от новых возможностей сказать людям живое слово о Христе. Общество потянулось к Церкви после стольких лет идеологического «промывания мозгов», и он не мог видеть, как из христианской веры делают идеологию. Наступило время свидетельствовать о своей вере  в полный голос.

Несмотря на очень  тяжелые условия служения в  80-х годах, он продолжал все это время активную  литературную работу. В эти годы им были написаны: «Опыт изложения основ ветхозаветной исагогики в свете работ русской библейско-исторической школы и новейших исследований». Предназначалась эта книга  к качестве учебника для Духовных академий. Тогда же он приступил к работе над уникальным  «Словарем по библиологии» - многотомном труде о людях, которые посвятили свою жизнь изучению и объяснению Священного Писания. 

Не уменьшая нагрузки в Церкви и не оставляя литературных трудов, отец Александр в конце 80-х г.  втиснул в свою жизнь множество лекций в Москве и пригородах, которые читал в течение двух лет по несколько  раз в неделю. 

Его широкая миссионерская проповедь началась 11 мая 1988 года, когда  он впервые выступил с публичной лекцией в Московском институте стали и сплавов. И в следующие два года он прочел более двухсот лекций на самые различные темы -  «История религий», «Жизнь и смерть», «Библия в литературе», «Обряды и таинства», «Культура и христианство» и многие другие -  в учебных и научно-исследовательских институтах Москвы, а также в различных клубах. Среди них циклы лекций в д.к. Дукат, д.к. им. Горького, д.к. Завода автоматических линий, д.к. завода «Серп и Молот», д.к. им. Серафимовича, д.к. «На Красной Пресне», в  Государственной библиотеке иностранной литературы и других.

9 октября 1988 года его  пригласили выступить в одной московской школе (ном 67). Это событие -  первое за годы Советской власти посещение священником школы -  было вынесено на  страницы газеты «Известия» .

Он принял участие в совместном с другими православными, католиками и протестантами создании Библейского Общества.  А в 1990 году  его прихожане при активной поддержке своего пастыря взяли опеку над тяжелобольными детьми из Детской Республиканской клинической больницы в Москве. Отец Александр неоднократно сам бывал в этой больнице, беседовал с детьми, утешал родителей. Отец Александр стал первым священником, который начал регулярно выступать по радио  и  телевидению.

Для определенных кругов его активная христианская и общественная деятельность стала невыносима. На него сыпались  угрозы, которым он не придавал значения. И ранним утром 9 сентября 1990 года его жизненный путь был  оборван рукой убийцы.  Он шел на Воскресную литургию...

Но слово проповедника убить не удалось. Сегодня имя отца Александра известно всему миру. Его книги уже переведены на многие языки, вышли тиражами в сотни тысяч экземпляров. Его голос, записанный на магнитофонные пленки при жизни, звучит по радио, его замечательное лицо запечатлели многие фотографии и видеопленки. Он продолжает свою христианскую проповедь.

Отец Александр верил в будущее, эта вера зиждилась на убеждении, что история имеет смысл. Он считал, что «Евангелие пока не реализовано и не понято,  что его осуществление только начинается, и впереди у человечества еще долгая история».

 АНДРЕЙ ЕРЕМИН

Священник Александр Мень был зарублен топором утром воскресного дня на пути в храм. В течение тридцати лет он неустанно проповедовал Христа устно и в книгах. О своем понимании учения Христова он писал так:

Христианство неисчерпаемо. Уже в апостольское время мы находим целую гамму типов Христианства, дополняющих друг друга. Итак, если выразиться кратко, для меня вера, которую я исповедую, есть Христианство как динамическая сила, объемлющая все стороны жизни, открытая ко всему, что создал Бог в природе и человеке. Я воспринимаю его не столько как религию, которая существовала в течение двадцати столетий минувшего, а как Путь в грядущее.
 

•  Оно имеет средоточие своей веры во Христе, Им измеряет и оценивает все (Откр. 1,8).
•  Оно знает, что приход на землю Богочеловека не был односторонним божественным актом, а призывом к человеку ответить на любовь Божию (Откр. 3,20).
• Оно познает присутствие и действие Христа в Церкви, а также в жизни вообще, даже в самых простых, обыденных ее проявлениях (см. притчи Господни, в частности, МФ 6,28-29);
• знает, что достоинство личности, ценность жизни и творчества оправдываются тем, что человек является творением Божиим (Пс. 8);
• видит в вере не теоретическое убеждение, а доверие к Богу (Рим. 4,3);
• не требует ощутимых знамений (Мк. 8,11-12), памятуя о том, что творение - чудо (Пс. 18,2);
• Оно внимает Слову Божию, которое запечатлено в Писании, но остерегается буквально толковать каждую строчку Библии, особенно Ветхого Завета (Рим. 7,6);
• верит, что один и тот же Бог открывался в обоих Заветах, однако открывался постепенно, в соответствии с уровнем человеческого сознания (Евр. 1,1);
• различает грань, отделяющую Предание (дух веры и учения) от "преданий", среди которых есть немало фольклорных и преходящих наслоений на религиозной жизни (Мк.7,8;Кол. 2,8).
• Оно верит, что Церковь живет и возрастает силой Христовой (Мф. 16,18; 18,20);
• верит, что Христос являет Себя в таинствах Церкви, в ее освящении мира, в ее учительстве и в делах служения (1 Кор. 11,26; Мф. 18,20,19-20; Рим. 6,11; Мф. 18,18; Лк. 10,16), но знает, что ни одна из этих сторон церковной жизни не является самодостаточной, ибо Христос пришел и как Спаситель, и как Целитель, и как Наставник;
• чтит обрядовые формы благочестия, не забывая ни на мгновение, что они вторичны в сравнении с любовью к Богу и людям (Мф. 23,23-24; Мк. 12,28-31);
• верит в значение иерархического и канонического принципа в Церкви, видя в них свойство структуры деятельного организма, имеющего практическое призвание на земле (1 Кор. 11,27-30);
• знает, что богослужебные и канонические уставы менялись на протяжении веков и в будущем не смогут (и не должны)
• оставаться абсолютно неизменными (Ин. 3,8; 2 Кор. 3,6,17). Это же относится и к богословскому толкованию истин веры,
• которое имело долгую историю, фазы раскрытия и углубления (так Отцы Церкви и Соборы вводили в обиход новые понятия, которых нет в Писании).
• Оно не боится критически смотреть на прошлое Церкви, следуя примеру учителей Ветхого Завета и Св. Отцов;
• расценивает все бесчеловечные эксцессы христианского прошлого (и настоящего): казни еретиков и т.п. как измену евангельскому духу и фактическое отпадение от Церкви (Лк. 9,51-55);
• знает, что противники Христа (беззаконный правитель, властолюбивый архиерей, фанатичный приверженец старины) не принадлежат только евангельской эпохе, а возрождаются в любое время, под разными обличиями (Мф. 16,6);
• остерегается авторитаризма и патернализма, которые коренятся не в духе веры, а в чертах присущих человеческой падшей природе (Мф. 20,25-27; 23,8-12);
• исповедует свободу как один из важнейших законов духа, рассматривая при этом грех как форму рабства (2Кор. 3,17; Ин. 8,32; Рим. 6,17).
• Оно верит в возможность стяжания человеком Духа Божия, но чтобы отличить это стяжания от болезненной экзальтации ("прелести"), судит по "плодам духа" (Гал. 5,22);
• вслед за ап. Павлом смотрит на человеческое тело как на Храм Духа (1Кор. 6,19), хотя и несовершенный в силу падшего состояния природы; признает необходимость попечения о нем (1 Тим. 5,23), если оно не переходит в "культ плоти";
• в соответствии с соборными решениями смотрит на брак и на монашество как на "равночестные", если только монашество не принимается под влиянием честолюбия и других греховных мотивов;
• отказывается объяснять зло в человеке только его несовершенством или "пережитками звериной природы", а верит в реальность метафизического зла (Ин. 8,44).
• Оно переживает разделение христиан как общий грех и нарушение воли Христовой (Ин. 10,16), веря, что в будущем грех этот преодолеется, но не на путях превозношения, гордыни, самодовольства и ненависти, а в духе братской любви, без которой призвание христиан не может быть осуществлено (Мф. 5,23-24);
• открыто всему ценному, что содержится в христианских исповеданиях и нехристианских верованиях (Ин. 3,8;4,23-24);
• не отвергает добра, даже если оно исходит от людей безрелигиозных, но отвергает насилие, диктат, ненависть, даже если они прикрываются именем Христовым (Мф. 7,21; Мк. 9,40; Мф. 21,28-31);
• рассматривает все прекрасное, творческое, доброе как принадлежащее Богу, как сокровенное действие благодати Христовой;
• считает, что зараженность той или иной сферы грехом не может служить поводом для ее отвержения. Напротив, борьба за утверждение Царства Божия должна вестись в средоточии жизни.
• Оно "аскетично" не столько тенденцией бегства от мира, сколько духом самоотвержения, борьбой с "рабством плоти", признанием господства непреходящих ценностей (Мф.16,24);
• видит возможность реализовать христианское призвание человека во всем: в молитве, труде, созидании, действенном служении и нравственной дисциплине;
• верит в святость человеческой любви, если она соединена с ответственностью. Верит в святость семьи и брака (Быт. 2,18,23-24; Мф. 19,5);
• признает естественной и оправданной любовью к отечеству и отечественной культуре, памятуя, однако, что духовное выше национального (Евр. 13,14; Гал. 3,28; Кол. 3,11).
• Оно ценит национальные облики церквей как конкретные индивидуальные воплощения человеческого духа и богочеловеческой тайны. Однако это не заслоняет вселенского характера Церкви;
• оно относится к многовековому культурному творчеству Церкви не как к ошибке, а как к реализации даров Божиих.
• Оно не считает разум и науку врагами веры. Просвещенное духом веры знание углубляет наше представление о величии Творца (Пс. 103, 3; Цар. 4, 33; Пс. 88,6);
• отвергает попытки найти в Писании или у Отцов Церкви естественно-научные сведения, пригодные для всех времен;
• рассматривает научное исследование Библии и церковной истории как важное средство для уяснения смысла Откровения и реальных обстоятельств св. истории;
• открыто ко всем проблемам мира, полагая, что любая из них может быть оценена и осмыслена в свете веры;
• утверждает с апостолом, что свидетельство веры в мире есть прежде всего свидетельство служения и действенной любви (1 Кор. 13);
• смотрит на общественную жизнь, как на одну из сфер приложения евангельских принципов;
• признает гражданский долг человека (Рим. 13,1), поскольку он не противоречит требованиям веры (Деян. 4,19);
• не объявляет ту или иную систему правления специфически христианской. Ценность системы измеряется тем, что она дает человеку: целесообразностью и гуманностью;
• считает отделение Церкви от государства оптимальной ситуацией для веры и усматривает опасность в самой идеи "государственной религии";
• верит в историю как поступательный процесс, который через испытания, катастрофы и борьбу восходит к грядущему сверхисторическому Царству Божию;
• относится сдержанно к концепции "неудавшейся истории", то есть к убеждению, что правда Божия потерпела на земле полное поражение (против этого говорит Откр. 20,1-6);
• верит, что когда бы ни наступил последний Суд миру, человек призван трудиться на благо других, созидая царство добра, Град Божий;
• верит, что Суд уже начался с того момента, когда Христос вышел на проповедь (Ин. 3,19; 12,31);
• смотрит на посмертное состояние души человека как на временное и несовершенное, которое в грядущем восполнится всеобщим воскресением и преображением (Дан. 7,13; Ин. 5,28; Рим. 8,11; Откр. 20,11-15);
• знает, что Царство Божие, которое грядет, уже сегодня может воцариться "внутри нас" (Мк. 17,21; 9,27).

************************************

м о л и т в а

О святый отче Александре! Добро и искусно ты пас овец Христовых, проповедуя Евангелие делом, словом устным и книжным, самим взором своим и обликом, ведаешь ты мои скорби, слабости и болезни, посему молю тебя: ободри, укрепи и поддержи меня в любви и жизни во Христе Иисусе, Господне нашем! Пошли мне всесильными твоими к Богу молитвами утешение, просветление и умудрение! Даруй мне любить всех ближних моих, как ты любил и ныне любишь, сохраняясь от всякой нечистоты душевной и телесной, от гордыни и самомнения! Вразуми меня видеть себя, всякого человека и всякое творение Божие во свете вечного спасения, удержи от ослепления и неразумия! Ты носил тяготы паствы, ты терпел обиды и предательства, прими же мои тяготы ныне и принеси их ко Престолу Царя Славы, укрепи меня в вере христианской, верности Святой Христовой Церкви, надежде на Бога, всё творящего ко благу и спасению! Ты оставил всю мудрость и славу мiра и принял мученическую кончину, помоги же мне прожить и умереть, взирая не на суету и стремясь не к почестями человеческим, но ко Спасителю и Господу нашему, Иисусу Христу, Сыну Божию, Ему же слава и поклонение со Отцем и Святым Духом!