ИСТОРИЯ КАТАКОМБНЫХ ЦЕРКВЕЙ РОССИИ
Яков Кротов

«Катакомбная церковь» - так в России в ХХ столетии стали называть церковь, гонимую властями. Очевидно, что это слово ввели люди, достаточно образованные, которым легче было вспомнить про удивительную находку в Риме древних подземелий, чем про то, что в каждой избе есть подпол. «Катакомбная церковь» - это «подпольная церковь».

Катакомбы в Риме были местом христианских захоронений и собраний во II-IV cтолетиях. Римскую Церковь той эпохи, однако, не называли катакомбной. Церковь времен римских катакомб не была катакомбной, потому что она еще не знала, что может быть какой-то другой, а не полулегальной, едва терпимой. «Катакомбной» стали называть Церковь, гонимую государством после многих столетий покровительства со стороны того же государства.

Разорение древнего Рима привело к тому, что на полтора тысячелетия о существовании катакомб забыли. В 1578 году в Риме, где стали интересоваться собственной историей, нашли вход в катакомбы на улице Салариа; в 1632 году вышла в свет книга археолога Антонио Босио (1576-1629) «Подземный Рим», где рассказывалось о катакомбах. С тех пор историки Церкви и стали называть Церковь древности «катакомбной».

Христиане в языческом Риме не были так гонимы, как в советской России. Они хоронили своих покойников в катакомбах и изредка собирались в этих подземных кладбищах для молитв об умерших не потому, что их преследовали, не потому, что у них не было возможности устроить храм на поверхности земли. Напротив: катакомбы были кладбищами, которые устраивали богатые и знатные христиане на своих землях. Римское язычество не разрешало христианство, но и не пыталось его систематически истребить, и обычно христиане имели возможность устраивать храмы в домах, которые им принадлежали.

Древние историки Церкви не считали нужным упоминать о катакомбах. Катакомбы не были тайной для властей, собираться в них было так же безопасно в обычное время (и так же опасно во время гонений), как и в частном доме. Впрочем, и катакомбы были частной собственностью. Молились в катакомбах Рима, Неаполя, Карфагена вполне добровольно, и молитва эта была особой, как особой является молитва в подземельях «печерских монастырей» Киева, Пскова, Нижнего, в пещерных церквах Малой Азии и Кавказа, да хотя бы и во время поездки в московском метро. Человек добровольно оказывается в толще земли, словно в могиле, и тогда воскресение становится драгоценнее и осязаемее.

В России же после революции 25 октября 1917 года «катакомбной» стали называть не просто «гонимую» Церковь, но ту часть Церкви, которая отказывалась безоговорочно повиноваться государственной власти. Своеобразие гонений в России, Германии, Китае был отказ от попытки вовсе уничтожить Церковь (такие попытки, хотя и безуспешные, предпринимались в Мексике и Албании). Власти расслаивали Церковь на тех, кто вступает с ними компромисс, и на тех, кто вынужден оставаться вне закона. В России «катакомбниками» становились православные и протестанты (хотя те протестанты, которые отказались идти на компромисс с правительством, называли себя «инициативниками»). В Китае - католики (тут была создана государственная «католическая церковь», отвергающая первенство Папы). В Германии большинство протестантов приняли нацизм в качестве части церковного учения, а меньшинство образовали «Церковь исповедников», многие члены которой были казнены гитлеровцами.

Государство может использовать различные меры для давления на Церковь. Ниже эти меры перечислены в порядке их ужесточения:

Экономическое угнетение. Ликвидация частной собственности и национализация бизнеса, обнищание людей, сосредоточение всех ресурсов у правительства и распределение их по усмотрению чиновников ведут к тому, что верующие не имеют денег, чтобы купить землю для храма, а если все-таки деньги появятся, правительство откажется продавать им землю или сдавать в аренду.

Юридическая дискриминация. Запрет богослужения на частных квартирах, запрет на религиозное образование, благотворительность, лишение права объединяться в общины, лишение общин всех или некоторых прав юридического лица, неисполнение законов чиновниками, использование судов для расправы над верующими вопреки и закону (запрещение религиозной организации при отсутствии в законе нормы, позволяющей запрещать).

Физические гонения (репрессии). Разгон верующих, совершающих богослужение, отобрание утвари и храмов, избиение, поджоги, высылка за границу, задержания, аресты, массовые и одиночные бессудные убийства представителями власти, казни.

1918 год: возникновение катакомбной Церкви в России

«Тяжкая година гонений» (выражение св. патриарха Тихона в постановлении от 28 февраля 1918 г.) наступила для русского Православия сразу после революции. Церковь сразу разделилась на тех, кто не приветствовал коммунистическую власть, и на тех, кто говорил, как свящ. Владимир Красницкий, о необходимости «поддержать Советскую Рабоче-Крестьянскую Власть проводящую программу Партии – своим пастырским авторитетом» (август 1919 г.).

Впрочем, во время Гражданской войны власть никак не поощряла ту часть Церкви, которая ей симпатизировала. Духовенства такого было много, почему Поместный собор был вынужден 19 апреля 1918 г. принять специальное постановление с угрозами в адрес тех, кто не выполняет распоряжений архиереев.

В сущности, разделения внутри Церкви продолжали разделения среди граждан России. Постепенно становилось ясно, что разделена страна не на две стороны («белых» и «красных», «революционеров» и «контрреволюционеров»), а по крайней мере на три: на тех, кто стремился к реставрации дореволюционного порядка (с некоторыми усовершенствованиями – полной реставрации никто не хотел), тех, кто искренне стремился к созданию в России свободного общества, и тех, кто хотел власти любой ценой.

Люди последнего рода очень часто переходили из контрреволюционеров в революционеры, меняя при этом лишь идейное оформление своего властолюбия. Да и те, кто не хотел власти, а хотел лишь восстановления дореволюционного строя, со временем обнаружили, что и коммунисты лишь декларируют разрушение, а на самом деле и по духу, и по форме склонны реставрировать дореволюционный деспотизм. Все это делало отношения с большевизмом непростыми даже для людей церковных. 8 октября 1919 года патр. Тихон выступил с призывом: «Не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрительность Советской власти, подчиняйтесь и ее велениям…».

Патриарх тут же сделал оговорку: «…поскольку они не противоречат вере». Эти простые слова скрывают задачу, которой так и не удалось найти решение, бесспорное для всех христиан (не говоря уже о советских людях): где в политике проходит граница между «противоречащим вере» и «не противоречащим»?

1920-е годы: «катакомбное» против «лояльного»

В 1922 году коммунисты впервые решили уничтожить Церковь, дополнив репрессии против одной ее части поощрениями для другой, готовой активнее сотрудничать с ними. Так впервые появилась «некатакомбная Церковь», Церковь «лояльная», причем не просто соблюдающая законы (законы соблюдали и «тихоновцы»), а поддерживающая и ту политику правительства, которая представляла собой идеологию утопического строительства.

При этом «лояльная церковь» не отрекалась от веры, хотя правительство и было против веры. На первых порах большевики и сами думали, что они лишь временно используют лояльных к ним православных, чтобы уничтожить сперва «катакомбников», а потом и всех верующих вообще. Но очень скоро обнаружилась слабость советской власти, не только в сфере религиозной политики, и в сфере экономики и идеологии. По мере того, как эта слабость нарастала, коммунисты все меньше говорили об уничтожении религии вообще, и, наконец, в 1990-е годы предпочли заменить коммунистическую идеологию на православие.

Первой «лояльной» Церковью стала группа православных, возглавляемая Александром Введенским (см. фото), Михаилом Боярским и уже упоминавшимся В.Красницким. Весной 1922 г. коммунисты арестовали патр. Тихона и признали единственным законным представителем православия образованное Введенским и др. Высшее Церковное управление. Впервые образовалось формальное противостояние двух церквей. Сторонники Введенского называли катакомбников «тихоновцами». Те презрительно называли лояльную Церковь «обновленцы» (впрочем, далеко не все участники «обновленческого» движения были сторонниками реформ в Церкви или пресмыкательства перед властями). Власти арестовывали и отправляли в концлагеря тех членов «катакомбной Церкви», на которых указывало руководство «лояльной Церкви».

Большевики, однако, считали более практичным не пытаться обратить «тихоновцев» в «обновленцы», а пытаться расколоть самих «тихоновцев». Им это удалось. Патриарх Тихон, в феврале 1922 г. назвал изъятие из храмов властями или хотя добровольное пожертвование богослужебной утвари для продажи в пользу голодающих «святотатством» . Но 15 марта 1922 года он же заявил мягче, что требовать от Церкви этих святынь не имеет смысла, потому что много за них выручить не удастся (что впоследствии оправдалось). После этого патриарха арестовали (поставив стражу в его покоях). Арест принес плоды: 28 июня 1922 года св. Тихон выступил с заявлением: «Я решительно осуждаю всякое посягательство на советскую власть, откуда бы оно ни исходило. Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я советской власти не враг».

Власти только этого и было надо. Она даже не возражала против того, чтобы патриарх потом пытался смягчить свою позицию, представив ее как нейтралитет: «Российская Православная Церковь аполитична и не желает отныне быть ни "белой", ни "красной" Церковью. Она должна быть и будет единою соборною апостольскою Церковью, и всякие попытки, с чьей бы стороны они ни исходили, ввергнуть Церковь в политическую борьбу, должны быть отвергнуты и осуждены». Это уже были оговорки внутри советской системы, очень для нее типичные. После этого Тихон подтвердил свою готовность поддерживать большевиков во вполне конкретных политических вопросах, осудив за монархизм русских православных иерархов, окормлявших эмигрантов. В августе 1923 г. он писал:

«Ныне Церковь решительно отмежевалась от всякой контрреволюции. Произошла социальная революция. Возврат к прежнему строю невозможен. Церковь не служанка тех ничтожных групп русских людей, где бы они не жили — дома или за границей, которые вспомнили о Ней только тогда, когда были обижены русской революцией, и которые хотели бы Ею (Церковью) воспользоваться для своих личных политических целей. Церковь признаёт и поддерживает Советскую власть, ибо нет власти не от Бога. Церковь возносит молитвы о стране Российской и о Советской власти».

Наконец, перед самой смертью он еще раз написал (или подписал составленный коммунистами текст):

«В годы великой гражданской разрухи по воле Божией, без которой в мире ничто не совершается, во главе Русского государства стала Советская власть, принявшая на себя тяжёлую обязанность — устранение жутких последствий кровопролитной войны и страшного голода. Вступая в управление Русским государством, представители Советской власти ещё в Январе 1918 г. издали декрет о полной свободе граждан веровать во что угодно и по этой вере жить. Таким образом, принцип свободы совести, провозглашённый Конституцией СССР, обеспечивает всякому религиозному обществу и в том числе и нашей Православной Церкви, права и возможность жить и вести свои религиозные дела согласно требованиям своей веры, поскольку это не нарушает прав общественного порядка и прав других граждан… Мы призываем … слиться с нами в горячей молитве ко Всевышнему о ниспослании помощи Рабоче-Крестьянской власти в её трудах для общенародного блага».

В этом «завещании» св. Тихон поддержал антипольскую пропаганду правительства и даже выразил готовность заочно (что противоречит церковным канонам) судить «карловчан» - ставших, в сущности, первой «катакомбной церковью». Эта церковь была образована беженцами – людьми, которые покинули Россию, потому иначе они были бы уничтожены, и в этом отношении «карловчане» были в постоянном состоянии гонения.

«Катакомбным» был не только церковный союз, образованный людьми контрреволюции. Те беженцы, которые объединились на принципе аполитичности и находились в юрисдикции Московской Патриархии или Константинопольского Патриархата, были тоже «катакомбной Церковью», только «либеральной». «Катакомбниками» были и профессора Сергиевской академии, и Николай Бердяев, и многие другие. Ведь все они оказались за границей не по своей воле. Те из них, кто в 1940-е вернулся в Россию, были незамедлительно репрессированы тайной политической полицией (в основном не расстреляны, а сосланы или отправлены в концлагеря). Вообще отношение к «советской власти» не было решающим: сила советского режима была в том, что он многими некоммунистами и даже антикоммунистами воспринимался как единственная возможность народу обрести свободу и процветание. Важнее (для самой советской власти) был отказ подчинять советской власти свою личную и церковную жизнь.

История «карловацкой катакомбы» показывает, что в «катакомбах» были люди самих разных убеждений, и обычно более консервативных, чем люди «лояльной Церкви». Реакционность убеждений есть результат внутренней агрессивности, тогда как готовность идти на компромисс – органично отражает стремление к реформам, обновлению, примирению с собратьями по вере, то есть, все то, что реакционеры с ненавистью называют «модернизмом», «либерализмом».

«Карловчане» оказались в той же ловушке, в которой оказываются любой реакционер: они утверждали принцип авторитарного управления, но при этом восставали против той личности, которой это управление было поручено. Они оправдывали свою автономию распоряжением патр. Тихона времен гражданской войны, согласно которому епископы не были обязаны сноситься с Патриархом и Синодом, если их епархии оказывались по другую сторону фронта. Когда же патр. Тихон формально выступил против «карловчан», они объявили его ограниченно вменяемым, не полностью дееспособным, находящимся под гнетом большевиков. Позднее так же католики-реакционеры оправдывали свой уход от Католической Церкви из-за неприятия реформ 1960-х годов: мол, Папа находится под влиянием темных сил, а потому, сохраняя преданность папству как принципу, можно не повиноваться конкретным папам – до лучших времен.

1922: «Даниловские» и «мечевские» катакомбы

Именно с консервативных позиций осуждали «лояльную Церковь» большинство автономных движений 1920 годов (в 1930-е годы новые движения уже образоваться не могли из-за нарастаний репрессий, и прежние постепенно уничтожались властями). Патриарх Тихон не видел необходимости осуждать тех, кто не принимал его лояльности к Советской власти. Поэтому формально не считались раскольниками «даниловцы»: несколько епископов, живших в Даниловом монастыре, лидером которых был архиеп. Волоколамский Феодор Поздеевский (см. фото). «Даниловцы» (в их числе епископы Николай Никольский, Иоасаф Удалов, Николай Добронравов, архиеп. Пахомий Кедров, еп. Дамаскин Цедрик) не выполняли распоряжений св. Тихона. В августе 1922 г. Поздеевский отказался ехать в Петербург, куда был назначен. Они рукополагали без уведомления патриарха, создали свой Синод, прекратили поминать имя Тихона за богослужением. В 1923 г. «даниловцы» провели собор, на котором приняли решение о децентрализации церковной жизни. Богословские взгляды «даниловцев» отличались пристрастием к «имяславию», и они рукополагали тех, кто формально был еще до революции осужден Синодом за ересь. Не признали «даниловцы» и митр. Сергия Страгородского, хотя открыто с протестом против него не выступили. Патр. Тихон симпатизировал «даниловцам» и называл их в шутку «конспиративным Синодом». Были у «даниловцев» и свои храмы: Никола Большой Крест на Ильинке, Кира и Иоанна на Солянке, в котором служил архим. Серафим Батюков.



Донской монастырь. 1925 год. Вынос тела Святейшего Патрирха Тихона после отпевания. (Слева направо, на переднем плане): архиепископ Борис (Соколов), епископы Афанасий (Сахаров), Августин (Беляев), Иларион (Бельский), Иоасаф (Удалов), Амвросий (Полянский)

Одновременно с «даниловцами» сложилась группа «мечевцев», объединившихся вокруг прихода о. Алексей Мечева (ум. 1923) в храме Николы в Клениках на Маросейке. К числу «мечевцев» относились еп. Арсений Жадановский (фото) и Серафим Звездинский, с 1924 г. архиеп. Зиновий Дроздов. У обоих групп не было жесткой организации, как не было и конфликтов между ними, так что можно говорить и об одной «даниловско-мечевской катакомбе».

После ареста патр. Тихона митр. Агафангел Преображенский, которому патриарх официально передал управление Церковью, издал послание епископам, в котором призывал их управлять епархиями самостоятельно, не спрашивая разрешения Синода. Тайные поставления в епископы совершались активно епископами разных групп. В условиях, когда правительство активно отправляло в концлагеря духовенство даже тех церквей, которым формально оказывало покровительство, иерархи считали необходимым восполнять убыль.

1925 год: «григорьевские» катакомбы

Патриарх Тихон в своем завещании перечислил несколько лиц, которые должны были бы после его смерти возглавить Церковь – временно, до возможности проведения выборов патриарха на соборе. После смерти св. Тихона его преемником стал митр. Петр Полянский (фото). Однако, каноны Московского Патриархата не давали патриарху права назначать себе хотя бы и временного преемника. На этом основании отделились в самостоятельную Церковь епископ Стефан Бех и схиепископ Макарий Васильев: настоятель Воскресенского монастыря (Макарьевской пустыни) в Новгородской губернии. К числу их преемников много позднее относили себя так называемые «геннадиевцы». В Москве же архиеп. Екатеринбургский Григорий Яцковский и с ним еще девять епископов образовали Временный высший церковный совет, который заявил, что ставит своей целью собрать «канонически правильный собор».

 

1927 год: «иосифлянские» катакомбы

Советский режим систематически подыскивал среди епископов тех, которые согласились бы сотрудничать с ним еще активнее, нежели это делал патриарх Тихон. Они одновременно готовили наступление на Церковь и на крестьян, а Церковь представлялась им в основном состоящей из крестьян. Из многих епископов не выдержал, в конце концов, митр. Сергий Страгородский (фото). После нескольких арестов он издал в 1927 г. воззвание, повторившее утверждения св. Тихона о лояльности к советской власти, и тут же власти зарегистрировали его и подобранных им епископов в качестве синода «тихоновской» церкви. С этого момента обновленцы уже не пользовались поддержкой правительства. Одной «лояльной Церкви» коммунистам было достаточно, и они предпочли ту Церковь, которая пользовалась большим влиянием в народе и была более консервативной (ведь и сам большевистский режим развивался в сторону большего консерватизма, восстанавливая постепенно те особенности дореволюционного режима, которые укрепляли деспотизм центральной власти и ущемляли личную свободу граждан).
 

Десятки епископов выступили против митр. Сергия, но большинство из них уже находились в тюрьмах. Оппозиция сложилась вокруг тех немногих, кто еще был на свободе. «Даниловцы» и «григорьевцы» выступили против митр. Сергия. Наиболее многочисленной оказалась оппозиция в Петербурге, получившая от «лояльной Церкви» название «иосифлянская»: ее возглавил митр. Петроградский Иосиф Петровых (фото). Его самого власти не пустили в Петербург, но 26 декабря 1927 г. епископы Сергий Дружинин, Димитрий Любимов и Серафим Протопопов подписали акт «О разрыве с митрополитом Сергием». Порвал с митр. Сергием еп. Вятский Виктор Островидов, ставший лидером для многих православных Урала.

В «антисергиевской» катакомбе изначально была одна слабость: поводом для нее послужило нарушение бюрократической процедуры при занятии митр. Сергием должности «генсека» Русской Церкви. Не соответствовали преданию и постановлениям Поместного собора 1917 г. ни назначение патр. Тихоном неких «местоблюстителей», ни, тем более, тот своеобразный режим, который установил Сергий Страгородский: изощренная софистика, абсолютно соответствующая по стилю бюрократической софистике сталинского режима. Даже те «катакомбники», которые критиковали не только митр. Сергия за сотрудничество с тайной политической полицией, но и советскую власть за атеизм, не оспаривали, однако, сам принцип опоры Церкви на светскую власть.

Название и самоназвания «катакомб»

Иерархи «лояльной Церкви» взяли жесткий курс на непризнание «катакомб». Подражать патр. Тихону, который просто не начинал разбирать вопрос о том, находятся ли «даниловцы» в расколе или нет, митр. Сергий не мог: большевистская власть требовала от него большей четкости. Он и сам был сторонником жестких, бюрократических методов руководства, вполне перекликавшихся со стилем коммунистического правления. Тех, кто не принимал его власти, он именовал по именам лидеров, как это традиционно делалось в Церкви для раскольников (например, тех, кто пошел за еп. Виктором Островидовым – «викториане», за еп. Андреем Ухтомским – «андреевцы»). Иногда «катакомбники» использовали эти прозвания, как и первые последователи Христа использовали презрительную кличку «христиане».

«Катакомбники» отвечали митр. Сергию тем же, называя его группу «сергиевцами» (после Второй мировой войны стали говорить «сергианцы»). Многие из катакомбников подчеркивали, что митр. Сергий был у обновленцев, и именно по-настоянию «даниловцы» Феодора Поздеевского в августе 1923 года прошел через унизительную процедуру публичного покаяния за грех предательства патриарха. Его политика с 1927 года наследовала тому худшему, что было в «обновленчестве»: пресмыкательству перед властью и использованию ее для укрепления своей власти в Церкви.

Митр. Сергий и его преемники вплоть до наших дней восхваляли и восхваляют любую политику правительства, только, в отличие от «обновленцев», делали они это неискренне. То лучшее, что потенциально содержалось в программе «обновления», как раз «сергиевцами» преследовалось. Их консерватизм походил на формирующийся консерватизм советской власти: он имел прежде всего не идейный, а организационный характер. Реформы отвергались не ради идеи, а ради сохранения власти, тогда как «катакомбники», в большинстве своем настроенные тоже не «либерально», были готовы жертвовать карьерой и жизнью ради того, что считали обязательной частью православия.

Сами себя «катакомбники» называли по-разному, но не «катакомбниками». Был распространен термин «непоминающие», указывающий на то, что поминать за богослужением в качестве главы Церкви митр. Сергия не следует. «Даниловцы» употребляли дореволюционное наименование «Российская Православная Кафолическая Восточная Церковь».

Еще в годы борьбы с обновленцами появилось самоназвание «истинно православные», и ГПУ стало использовать этот термин как «ИПХ» (истинно православные христиане»). Использовался и термин «антисергиевцы». Однако, тайная политическая полиция была заинтересована в том, чтобы представлять «катакомбников» организованным антиправительственным движением, поэтому чаще в протоколах (а позднее и в «исследованиях» советских пропагандистов) стало говорить об «Истинно Православной Церкви». Выражение «катакомбная Церковь» использовалось прежде всего в русской эмиграции.

1940-1980-е годы: умирание и воскресение катакомб

Судьба любых нелегальных движений в тоталитарной стране была предсказуема: тайная политическая полиция обладала достаточной мощью, чтобы убирать лидеров, но недостаточной, чтобы ликвидировать вообще всех «уклонистов». В результате, из-за обилия «уклонистов» режим в конце концов пал, но из-за отсутствия лидеров, на смену режиму не пришла нормальная политическая деятельность.

К середине 1940-х годов абсолютное большинство епископов и священников, перешедших в оппозицию митр. Сергию и продолжавших церковную деятельность в подполье (часто буквальном), либо умерло, либо было уничтожено. Некоторые (как еп. Афанасий Сахаров или свящ. Сергий Савельев) после избрания в 1944 г. патриарха Алексия Симанского (фото) попросили принять их в Московскую Патриархию и были приняты. Здесь отозвалась изначальная слабость «катакомб»: по сути многие катакомбники были людьми одобряющими союз с государственной властью и лишь желавшие укрепления этого союза до такой степени, чтобы власть как можно ближе приняла предписания Православия, а не была атеистической, по форме же главным предлогом для ухода в катакомбы был избран очень формальный предлог: неканоничность прихода митр. Сергия к руководству Церковью.

Избрание Симанского можно было счесть «каноничным», хотя можно было и отметить, что созванный для избрания собор жестко регулировался государственной властью, а многие епископы оставались в лагерях. «Не признающие своего первоиерарха остаются вне Церкви», - писал из концлагеря 22 мая 1955 г. еп. Афанасий Сахаров. Это принцип, который активно насаждали в истории православия и католичества многие богословы. Его не разделяли и не разделяют (особенно со второй половины XX века) все большее количество людей, включая и самих первоиерархов, включая и Римских пап.

Документов 1940-х годов, которые бы объясняли мотивы поведения церковных лидеров России той эпохи, почти неизвестно. Однако, можно предположить (по аналогии с хорошо засвидетельствованной полемикой среди православных русских беженцев на Западе), что психологически возвращение в патриархию оправдывалось необходимостью сплочения народа перед лицом «грозной опасности». Историки войны, однако, не считают возвращение катакомбников или патриотизм (а позднее репатриацию) эмигрантов существенным фактором в победе над гитлеризмом, а философы вообще давно расстались с самой постановкой проблемы «единства народа» как противоречащей реальности, состоящей не из народа, а из множества индивидуальностей.
Слева: патриарх Алексий I (Симанский) зачитывает слова приветствия. Справа: митрополит Николай (Ярушевич) демонстративно аплодирует, "горячо одобряя линию партии и лично тов. Сталина"

Остались десятки тысяч людей, которые, отвергая «лояльную Церковь», уже не имели пастырей. Боролись и с ними. Например, 7 июля 1944 года руководитель тайной политической полиции Лаврентия Берия получил у Сталина разрешение на высылку в Сибирь «истинно-православных христиан» Рязанской, Воронежской и Орловской областей, итого 1673 человека. Он писал: «Аресты активных участников не оказывают должного воздействия на членов организации в силу существующего у них поверья: «Кто арестован и сидит в тюрьме, тот избран богом, находится на кресте и тому обеспечено царство небесное». 20 августа 1961 г. КГБ предлагал ЦК КПСС усилить борьбу с «изуверами»-катакомбниками.

Однако, в 1960-1970-е годы стало появляться и движение в противоположном направлении: образованные люди, горожане становились не просто православными, а предпочитали уходить именно в ту часть Православной Церкви, которая не принимала «лояльности».

В реальности граница между «катакомбным» и «лояльным» православием была не столь уж резкой. Были «катакомбники», считавшие всех «сергиан» не только раскольниками, но и еретиками. Были члены Московской Патриархии (особенно среди высшего руководства), которые с ненавистью и презрением обличали «катакомбников» как врагов Церкви, разрушающих ее единство.

Их представления о единстве носили прежде всего бюрократический характер: они обвиняли катакомбников в «раскольничестве» тот в точь как сталинисты обвиняли своих соратников по партии, когда хотели их расстрелять, в «левом» или «правом» уклонизме. Единство было превращено из добродетели общения в разнообразии в способ расправы с нежелающими подчиняться. При этом, как и в начале 1920-х годов, государственные органы целенаправлено репрессировали тех, кто казался лидерам Патриархии «конкурентом» самим фактом своего существования.

Тем не менее, в самой Московской Патриархии были иерархи и священники, относившиеся к катакомбникам с симпатией. Если эти симпатии не выражались слишком явно, руководство Патриархии предпочитало смотреть на них сквозь пальцы. Оно было готово терпеть «катакомбы» в собственной структуре, лишь бы эти «катакомбы» не оспаривали их полномочия. Так, в течение десятилетий были терпимы свящ. Георгий Эдельштейн и Павел Адельгейм, обличавшие нравы Патриархии, но подчинявшиеся во всем приказам своего руководства. Бывали случаи, когда иерархи Патриархии рукополагали священников для тайного служения. Из таких наиболее прославился в 1990-е годы свящ. Глеб Каледа (фото), рукоположенный митр. Иоанном Вендландом в 1972 г. Многие консервативные церковные деятели разделяли монархические, антиэкуменические и антисемитские взгляды, присущих «карловчанам» и многим другим «катакомбникам». Они лишь боялись репрессий в случае публичного обнаружения таких взглядов.

Были и такие православные, которые не видели необходимости делать идола из единства Церкви, не были реакционерами, терпимо относились к тем православным, кто не входил в Московскую Патриархию, но сам не торопился к ним приткнуть. Наиболее известен из таких людей свящ. Александр Мень (фото), который сам был крещен «катакомбным» священником в 1935 г. и в детстве не посещал патриархийных церквей. Позднее он познакомился с «мечевцами», но был разочарован их замкнутостью и равнодушием к проповеди Христа. Будучи сторонником реформ и освобождения, Мень, однако, считал необходимым решать вопрос не принципиально, а прагматически: в подполье, в оппозиции или в структуре Московской Патриархии удастся больше сделать для евангелизации? Его личная судьба сложилась так, что он сумел стать священником Патриархии, в ней он успешно проповедовал и пытался создать среду православных, способных к проповеди, общению друг с другом и с инославными.

 

1990-е: катакомбы и православизм

Сразу же после ликвидации господства коммунистической партии правящий слой России, в основном состоявший из бывших коммунистов, стал проводить последовательную «православизацию». Коммунистическая партия была сохранена как удобный соперник на выборах, экономические и политические реформы проводились «по-коммунистически», с сохранением принципа государственного регулирования экономики, хотя способы регулирования и, особенно, распределения доходов, несколько изменились – в пользу номенклатуры. Идейной же основой правительство выбрало православие, точнее, ту его форму, которая к тому времени уже сложилась в рамках Московской Патриархии.

Особенностью этой формы стала жесткая внутрицерковная дисциплина, напоминающая дисциплину в системе закусочных «Макдональдс» (где запрещены профсоюзы) или в сталинской партии, исключающая всякую открытую оппозицию, не предусматривающую независимого церковного суда или участия мирян в жизни Церкви. Духовенство Патриархии взяло на себя демонстрацию поддержки правительства, придания ему легитимности (Патриарх принимал присягу у президента Ельцина, духовенство благословляло военные действия, государственные церемонии). Правительство включило церковную номенклатуру в число людей, получающих прямые и косвенные денежные дотации и привилегии. Правительство и Патриархия вместе развернули кампанию по закрытию России от иностранцев как с Запада, так и с Востока. Патриархия добилась ограничений на въезд иностранных миссионеров.

Обе стороны, однако, отнюдь не стремились возвратиться к положению 1914 года: Патриархия не хотела, чтобы государственные чиновники отдавали ей приказы, государственные чиновники не желали сами учиться и давать учить своих детей религии, хотя бы и православной, не желали, чтобы церковные иерархии критиковали сомнительные аспекты их деятельности. В результате сложился (в разных районах страны по-разному) своеобразный симбиоз правительства и Патриархии.

В этих условиях можно было бы ожидать резкого роста «катакомбных православных». Но его не произошло. Во-первых, вообще не произошло резкого роста верующих. Во-вторых, «либеральные» православные предпочли пожертвовать возможностью открыто выражать свои убеждения в полном объеме – возможности вести миссионерскую работу в рамках Патриархии. Если же таких возможностей не открывалось, либеральное сознание могло успокоиться, переключившись на светскую деятельность.

Впрочем, количество «либералов», как и следовало ожидать, оказалось не велико. Более того, многие из тех, кто считался «оппозицией» в 1970-1980-е годы, счел возможным и необходимым перейти на сторону власти, когда власть рассталась с коммунистическими лозунгами, хотя власть и продолжала проводить ту националистическую, ксенофобную и антилиберальную политику, которую вели и большевики. Слабость либерализма привела к тому, что и для его носителей главным стало единство, подобное партийному. «Альтернативному православию» (как стали иногда называть православных, не входящих в Московскую Патриархию) большинство предпочло православие безальтернативное.

Продолжались и репрессии против «катакомб». Что в этих репрессиях власть не погнушается использовать большевистские методы, стало ясно уже в 1992-м году, когда «силовики», иногда прикрываясь судебными решениями, иногда нет, разогнали несколько «катакомбных» приходов, получивших было в свое распоряжение заброшенные храмы. Были случаи убийств священников, покинувших Московскую Патриархию (они остались нераскрытыми). Но важнее всего было продолжающееся экономическое давление: в отсутствие защищенной законом частной собственности, при продолжающейся нищете большинства населения религиозные движения – не только «катакомбники» – которые не имеют поддержки из-за рубежа, не могли приобрести помещений для богослужения. Лишь изредка, и только вдалеке от столиц, случались некоторые незначительные исключения.

В 1999 году была снесена уже построенная «катакомбниками» Михаила Анашкина (см. ниже) церковь на территории Дорогомиловского рынка в Москве. Земля была сдана в аренду предпринимателю, но сперва священники Московской Патриархии пришли и предупредили, что церковь будет снесена, затем правительство города организовало снос под предлогом, что земля используется не на условиях аренды. Одновременно храмы для Московской Патриархии продолжали строиться повсюду, даже на вокзалах, продовольственные магазины для бедноты переоборудовались, вопреки закону, под торговлю предметами роскоши и т.п.

Ряды членов Московской Патриархии в 1990-е годы выросли в три-четыре раза, так что большинство составили новообращенные, сохранившие психологию советской агрессивности и нетерпимости. Громче всего стали слышны голоса, вполне добровольно поносившие всех «раскольников», обвинявшие «катакомбников» в самосвятстве (отсутствии апостольского преемства) или неканоничности. При этом эти обвинения выдвигались до рассмотрения каких-либо документов, да обвинители и не собирались ничего рассматривать. Они не задумывались над тем, насколько этично упрекать в отсутствии документов тех, кто подвергался целенаправленным репрессиям. Вряд ли они понимали, что и христиане древней Церкви не фиксировали документами апостольское преемство, и не только потому, что жили в эпоху гонений, но и потому, что лишь современная индустриальная культура придала такое огромное, почти магическое значение «документации».

Не христианством, а совершенно секулярным, даже магическим преклонением перед техникой, перед инструкцией и точным соблюдением процедур стали отдавать и обвинения в «неканоничности». Впрочем, абсолютизация канонов распространялась только на «чужих». Эта дикарская мораль иногда создавала поразительные по бесстыдной наивности парадоксы. Ушедших в «раскол» епископов Филарета Денисенко и Валентина Русанцова обвиняли в том, что они закоснели в различных грехах (обвинения не были подтверждены ни одним судом, ни одним объективным расследованием). Обвинители не отрицали, что греховное поведение началось задолго до ухода из Патриархии. Но то, на что можно закрыть глаза, когда речь идет о «своем», становилось непростительным, едва человек «изменял».

Патриарху Алексию Ридигеру прощается многое: он был рукоположен в священники ранее 30 лет (вопреки канону 11 Неокесарийского собора и 14 канону собора Трулльского), в нарушение 14 апостольского правила, 15 канона Первого Вселенского собора и пр. перешел с одного епископского престола на другой ради повышения, был избран при участии светской власти вопреки 30 апостольскому правила, молился с «отлученными от общения церковного» в нарушение 10 апостольского правила, что он развелся с женой ради епископства, вопреки 5 апостольскому правилу, что его жена не приняла монашество, и даже, напротив, вышла вторично замуж, так что согласно 48 канону Шестого вселенского собора Алексий Ридигер подлежит извержению из сана). Не то беда, что всем поступкам патриарха подыскивается оправдание (якобы он женился фиктивно), а то беда, что не подыскивают оправданий тем, кто принадлежит к неугодной Церкви.

Священника Глеба Якунина (фото) отлучили за то, что он стал депутатом российского парламента, но одновременно руководивший его отлучением митрополит Филарет Вахрамеев оставался депутатом парламента белорусского. Между тем, церковное право не предусматривает возможности существования канонов, различных для членов одной Церкви. Двойные стандарты, проведение принципы «целесообразности» - не христианская, а коммунистическая практика.
При этом все «запрещения» производились в отсутствие какого-либо независимого церковного суда, создание которого было отложено на неопределенное время. Так созыв поместного собора, вопреки уставу самой Патриархии был отложен якобы из-за отсутствия помещения для него.

 

Добровольные обличители «катакомбников» не стеснялись даже издеваться над их малочисленностью. Придворный историограф Патриархии свящ. В.Цыпин подчеркивал, что к воцарению Хрущева «общин было не более тысячи, и каждая из них насчитывала, вероятно, по нескольку десятков человек». Так лакеи, нанятые обслуживать вечеринку на яхте миллионера, могли бы издеваться над тем, как неуклюже барахтается за бортом связанный по рукам и ногам человек, которого бросили туда по приказу миллионера. Впрочем, миллионеры и их лакеи не замечены, кажется, в том, в чем замечены светские и церковные лидеры православизации со своими платными и добровольными помощниками.

Им не закрадывается в голову мысль: а если лишить их юрисдикции государственных дотаций (которые поступали исправно, начиная с 1943 года), если предоставить равные возможности всем православным течениям, не окажется ли, что роскошные храмы Патриархии опустеют: одни уйдут от бездушия священников, другие – потому что вера превратится в финансовую обузу, а не в источник дохода. Как и в большевистской экономике, в большевистском православии возобладал простой принцип монополии. Конкуренты должны быть устранены, у потребителя не должно быть выбора, и то, что потребитель обратится к монополисту, будет доказывать, что монополист незаменим, а все недостатки в деятельности монополии будут оправдываться именно тем, что монополист один, а потребителей много.

1990-е: как ориентироваться в катакомбах http://www.vertograd.ru/about.html

Для самих «катакомбников», как и для их противников, главным способом ориентации в различных группах является то, через кого получена благодать священного сана. Одно это показывает, что «катакомбники» так же боялись «самосвятства», как и «безальтернативные православные». Желание иметь максимально подтвержденное преемство приводило подчас и к согласию на перерукоположение. Не схема, а реальность жизни «катакомбных православных» определялась, как и у всех людей, прежде всего их убеждениями. Поэтому ниже будет дано описание различных ветвей «катакомбной» Церкви не в зависимости от времени возникновения и не в зависимости от линии «апостольского преемства», а в зависимости от степени ориентации на государство.

Реальному государству большинство катакомбников противостоит. Но одновременно большинство катакомбников считает нормой возвращение к дореволюционной «симфонии» между Церковью и государством, а некоторые даже и теократию. Изучение взглядов большинства катакомбников убеждает в их готовности занять место Московской Патриархии в деле православизации России, и даже проводить намного более жесткую политику контроля за духовной жизнью страны и изоляции ее от внешнего мира.

Апостольская Православная Церковь

Единственная «катакомбная Церковь», которая может быть названа «либеральной». Апостольское преемство эта Церковь через митрополита Стефана Линицкого (фото). Линицкий (с 2001 г. носящий титул митрополита Московского) в епископы поставлен 17 декабря 1996 г. в Тернополе собором во главе с еп. Мефодием (Кудряковым). Мефодий (Кудряков) в епископы поставлен в 1995 г. собором во главе с патр. Владимиром (Романюком). Владимир (Романюк) в епископы поставлен 29 апреля 1990 г. еп. Иоанном (Боднарчуком). Иоанн (Боднарчук) в епископы поставлен 23 октября 1977 г. митр. Филаретом Денисенко).

1 ссылкка  
2 ссылка (Сайт частный и информация не достоверна)


Формально эта Церковь образована в январе 2000 года, но до этого митр. Стефан Линицкий был практически первоиерархом Истинно-Православной Церкви, формально созданной в 1996 году. Линицкий был рукоположен в священники и епископы еще в 1970-е гг. в «катакомбной Церкви» тех времен, когда она еще находилась в полном подполье. К числу епископов этой Церкви относятся Венедикт Молчанов (фото) и Сергий Саркисов. Из её священников наиболее знаменит о. Глеб Якунин.

Устав АПЦ разрешает ее епископам и священникам одновременно входить в другие «катакомбные» Церкви, если при этом они сохраняют верность АПЦ (поэтому Венедикт Молчанов одновременно является епископом Украинской Истинно-Православной Церкви); не предусмотрено поста патриарха, все епископы равны между собою. «Катакомбное» существование обусловило отказ от деления юрисдикции на географические районы: любой епископ может действовать в любом месте России.




 

митр. Филарет Денисенко;  еп. Мефодий Кудряков; патр. Владимир Романюк


АПЦ подчеркивает роль общины в церковной жизни: прихожане имеют право перейти из ведения одного епископа к другому, священники и епископы избираются снизу, по усмотрению прихожан возможен переход на новый календарный стиль, богослужение на русском языке, с чтением «тайных» молитв вслух, с открытыми царскими вратами и другими изменениями, которые могут помочь преодолеть клерикализм и эгоистичность в духовной жизни христиан.

Православная Кафолическая Церковь

Возглавляется митрополитом Московским Михаилом Анашкиным (р. 1963), который возводит свое апостольское преемство к «даниловцам», будучи поставлен 11 июля 1993 г. епископами Алексием Лобазовым и Ионой Аракеловым. Летом 1999 г. Анашкин получил в аренду храм св. митр. Филиппа на Большой Никитской улице. Анашкин стал христианином в юности, ходил в католическую церковь св. Людовика в Москве, нравился ее настоятелю о. Станиславу Мажейко так, что после смерти последнего стал его наследником. Называл себя епископом еще до поставления 1993 года. Поставленный им в епископы с именем Мануил Михаил Потемкин, в июле 2000 г. опубликовал один из злейших памфлетов против других «катакомбников» , был осенью 2000 года осужден за растление подростков. Анашкин тесно сотрудничал с главой компании «Русское золото» Александром Таранцевым (который одновременно, впрочем, жертвует и на Московскую Патриархию). В конце 1997 г. Таранцев был арестован в США как мафиозо, но из-за отказа российской прокуратуры помочь материалами американскому правосудию был отпущен в Россию. Никаких особых политических или богословских предпочтений Анашкин не обнаруживал.

Истинно-Православная Церковь («Прокопьева») http://sinodipc.ru/

Под таким названием в 1997 году была зарегистрирована группа епископов, чье апостольское преемство восходит к митрополиту Стефану Линицкому (см. предыдущий раздел). Линицкий ставил в епископы и возглавившего ИПЦ Рафаила Прокопьева (фото). Прокопьев стал христианином лишь в начале 1990-х годов, провозгласил себя митрополитом и организовал центр «православного целительства» в Красноярске. Через несколько лет он предпочел принять каноническое поставление в епископы, поселился в Москве, где организовал клинику целительства и при ней храм. В июле 2003 г. к Прокопьеву присоединились некоторые епископы «катакомбники», подписав присягу, в которой они признавали его не только митрополитом Московским (титул, уже принадлежавший к тому времени Линицкому), но и местоблюстителем патриаршего престола, обязывались без его ведома не рукополагать епископов (степень централизации, необычная для катакомб). Прокопьев обвинил тех, кто к нему не присоединился, в «амбициях» и непокорности (в 1980-е годы Прокопьев был офицером), заявил о необходимости «твердой руки» для приведения катакомбной Церкви в порядок и даже в качестве «патриаршего местоблюстителя» отменил указ патриарха Тихона о возможной автономии епархий. ИПЦ Прокопьева осудила церковный «модернизм».

Примечание редакции сайта: со ссылкой на http://sinodipc.ru/ собор епископов ИПЦ ("Прокопьева") и ряда других катакомбных церквей образовали Православную Российскую Церковь (см. фото)


Собор, на котором была образована Православная Российская Церковь Москва, 16 февраля 2004 г. На фото слева направо: митрополит Рафаил Прокопьев, игумен Иннокентий Павлов, митрополит Венедикт Молчанов, епископ УАПЦ Захария Чернов, митрополит Сергий

Истинно-православная церковь («Лисового») http://www.ecclesia.narod.ru/

Возглавляется архиепископом Московским Вячеславом Лисовым, апостольское преемство получившим от митр. Стефана Линицкого. Лисовой осудил «модернизм» и «экуменизм»; воззвания этой юрисдикции вместе с ним подписывают еп. Бронницкий Михаил Вишневский и еп. Чикагский Алексий Бондаренко.

Русская православная церковь заграницей http://www.russianorthodoxchurchinexile.com/

фото: 1968 год

Обычно называемая «карловацкая церковь», «карловчане» по названию сербского города, где проходил в 1923 г. первый собор этой Церкви. В Россию РПЦЗ вернулась в 1975 г., приняв в свою юрисдикцию нескольких катакомбных священников – в отличие от Московской Патриархии, признав их рукоположение действительным. В 1982 г. специально для управления приходами в России был поставлен еп. Лазарь Журбенко. В 1990-е гг. в его юрисдикцию перешло несколько десятков приходов Московской Патриархии. Журбенко носит титул архиеп. Одесского и Тамбовского, есть еще епископы Вениамин Русаленко и Евтихий Курочкин. РПЦЗ церковь очень реакционная. Долгое время тут считалось грехом даже думать о примирении с Московской Патриархией, допускалась лишь ее полная капитуляция. В 2001 г. по этому вопросу в РПЦЗ произошел раскол, отозвавшийся и в России тем, что Журбенко (и другие епископы) объявили о своей автономии.

Православная Российская Церковь

Образована в 2001 г. теми членами РПЦЗ, которые не согласились с избранием нового главы Синода (Лавра Шкурло). Епископов в этой Церкви нет, есть в Петербурге четыре священника, возглавляемые архим. Алексием Макриновым. Отдельно существует община в Подольске, возглавляемая свящ. Алексием Аверьяновым (фото), которого в РПЦЗ лишили сана.


 

Российская православная автономная церковь http://www.roac.ru/

Выделилась из РПЦЗ в 1994 году, возглавляется еп. Валентином Русанцовым. Русанцов много лет был клириком Московской Патриархии, как и один из самых известных священников РПАЦ Михаил Ардов. С середины 1990-х годов в интернете стали активно распространяться статьи и проповеди еще нескольких членов РПАЦ: свящ. Григория Лурье, мирян Александра Солдатова, Егора Холмогорова. Помимо традиционного для «карловчан» антиэкуменизма и монархизма (в Москве единственная их церковь на Головинском кладбище посвящена Николаю Романову), публицисты РПАЦ обращают на себя внимание парадоксальным для интеллигента Ардова обличением интеллигенции, и не менее парадоксальным для Лурье обличением якобы противящихся Богу иудеев (к которым причисляются все, не входящие с ним одну Церковь).

Греческая православная церковь

Некоторые «альтернативные православные» признают главенство греческих «старостильников» - той части греческой Церкви, которая отделилась от основной в 1924 г., не согласившись с введением нового стиля и усилением экуменических тенденций в ней. Старостильники продолжали спорить и друг с другом, разделившись на пять группировок. Несколько общин в Поволжье, Сибири, Москве и Кавказе, которые возглавляет свящ. Виктор Мелехов, подчиняются «бостонскому» синоду (см. найденную ред. сайта ссылку, упоминающую Бостонский Синод и Мелехова).. До своей кончины в 1995 г. эти общины окормлял еп. Гурий Павлов (фото), живший после многолетнего заключения за принадлежность к «андреевским» катакомбникам в чувашской деревне. На Кубани и Северном Кавказе есть общины, которые находятся в юрисдикции «матфеевского» синода старостильников. В Петербурге есть община иером. Нектария Яшунского, подчиняющая общине «каллиникитского» синода старостильников.

Истинно-Православная Церковь Откровения Иоанна Богослова

Возглавляется еп. Лазарем Васильевым, носящим титул «Каширского». Бывший священник Московской Патриархии, в 1990 г. объявивший об основании новой церкви. Апостольское преемство от бывшего еп. Московской Патриархии Иоанна Боднарчука. Прихожан нет (они, покинув его, образовали Небесную Восточную Церковь Иоанна Богослова), но известен тем, что рассылает по редакциям газет письма, в которых проклинает крупных политиков, объявляет себя царем и т.п.

Церковь Божией Матери Преображающейся http://user.transit.ru/~maria/

Возглавляется еп. Иоанном Береславским (фото). Апостольское преемство от еп. Иоанна Боднарчука. (в 1980-е гг. Береславский дружил с Васильевым). Хороший пример того, что наличие апостольского преемства само по себе ничего не гарантирует и не определяет (хотя его отсутствие – печальный симптом). Эта Церковь стала известна с начала 1990-х годов как «Богородичный центр» и прославилась необычными проповедями еп. Иоанна (пророчествами, фантастическими рассказами из истории «катакомбной Церкви») и такими изменениями в последовании православного богослужения, которые мешают видеть в «богородичниках» представителей православия. Впрочем, мнение окружающих им безразлично, потому что в движении этом задерживаются лишь те, кто посвящает себя распространению идей и пророчеств еп. Иоанна.

Истинно-православные христиане

Алексей Смирнов (р. 1966), живет в Москве, заявляет, что является потомком графов фон Сиверс, был в 1994 г. поставлен 96-летним единоверческим еп. Амфилохием Шибановым (поставленным в 1928 г. викариями архиеп. Андрея Ухтомского под Уфой) в епископы Готфские с именем Сиверс и возглавляет всех истинно-православных христиан России. Издает «Всероссийский вестник истинных православных христиан». О нем любят писать журналисты, на его материалы ссылаются неопытные историки. Между тем, видимо, Смирнов представляет исключительно самого себя, а все, что он пишет о жизни своей юрисдикции (ежегодные соборы, оживленные дебаты, миллион крещеных членов и два с половиной миллиона оглашенных) является фантазией. Дефицит реальности восполняется крайностью идей: Смирнов восхваляет Гитлера и русских нацистов, проклинает интернет, пищевые добавки, паспорта (однако, сам паспорт имеет). Парадоксальным образом, выдает себя за «андреевца» единственный из катакомбных епископов, не разделяющий взглядов архиеп. Андрея Ухтомского, стремившегося к реальному возрождению роли общин в жизни Церкви.

Заключение

Большинство деятелей современного «катакомбного православия» разделяют с большинством лидеров и прихожан Московской Патриархии ненависть к инославным, антисемитизм, монархизм, обрядоверие, предпочтение жестких, тоталитарных методов в управлении. Если вдруг президент России решит заменить Ридигера на Русанцова, Журбенко, Лисового, Смирнова, Береславского, отношения Церкви и государства не изменятся, а степень и жесткой православизации возрастут. Единственным исключением является Апостостольская Православная Церковь, которую прочие катакомбники осуждают за «либерализм».

Большинству катакомбников в силу их консервативных идеалов очень важно по возможности доказать свою «древность», принадлежность к одной из катакомбных структур 1920-х годов. Родившийся при Хрущеве и крестившийся при Брежневе или даже позже православный интеллектуал, считает себя представителем «первоначальной» катакомбной Церкви лишь потому, что принадлежит к «карловчанам» или происходящим от них группам. Все это еще раз показывает, как глубоко исказил советский опыт и без этого далекую от нормы психологию верующих, как тяжело примирить стремление к власти над окружающими со стремлением к свободе и следованием за Христом. Изучение истории катакомбного православия (а «огосударствленного» тем более) побуждает изумленно воскликнуть вслед за апостолами: «Разве кто-нибудь может спастись?» Ответ Христа известен: «Людям это невозможно, Богу же все возможно».

От редакции сайта:
замечательный информационный сайт http://hierarchy.narod.ru/  
информационная справка (частично устаревшая) http://magazines.russ.ru/oz/2001/1/s1.html
полемические материалы http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=46
http://religion.russ.ru/problems/20011019-mitrenina.html



ПРИМЕЧАНИЯ


Cвященный Собор Православной Российской церкви. Деяния. Кн VI, вып. 1 M. 1918, с. 72.
Заявление петроградских священников во главе с В.Красницким о поддержке большевиков. Оп.: "Сегодня", 22 октября 1994 г. С. 11.
Русская православная церковь и коммунистическая государство. 1917-1941. М.: 1996. С. 18-20.
Губонин М., сост. Акты святейшего патриарх Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг. М.: Изд-во Правосл. Свято-Тихоновского Богословского Института. С. 164.
Губонин М., сост. Акты…, с. 190.
Губонин М., сост. Акты…, с. 281.
Губонин М., сост. Акты…, с. 287.
Оп.: Данилушкин М. и др. История Русской Православной Церкви. Новый патриарший период. Том 1. 1917-1970. СПб.: Воскресение, 1997. С.868.
Оп: Данилушкин М. и др. История Русской Православной Церкви. Новый патриарший период. Том 1. 1917-1970. СПб.: Воскресение, 1997. С. 869.
Manuil (Lemesevskij). Die russischen orthodoxen Bischofе von 1893 bis 1965. Eslangen, 1979. Bd 1. S. 418. Цит. по.: Цыпин В. История Русской Церкви. М., 1997. С. 342.
Оп.: Данилушкин М. и др. История Русской Православной Церкви. Новый патриарший период. Том 1. 1917-1970. СПб.: Воскресение, 1997. С. 885.
Рябинин Ю. Диссиденты из катакомб: почему официальная церковь не терпит конкурентов? // Вечерний клуб. - №19 (1342). – Москва. – 22-28 мая 1999.
Цыпин В. История Русской Церкви. М., 1997. С. 342.
Алексий Лобазов поставлен 31 марта 1992 г. в Праге еп. Максимом Харлампиевым и еп. Никандром Овсюком в епископы Муромские. Иона Аракелов – преемник еп. Иоанна Зарайского, ум. осенью 1969 г. в Подмосковье.
Независимая газета. – 26 июля 2000 г.

Редакция портала "Церковное Возрождение" помещает материал со ссылкой на Библиотеку Якова Кротова http://www.krotov.info/ "История Катакомбных Церквей России" помещается нами как библиотечный материал, т.е. сайт не располагает правами на публикуемый текст и лишь предоставляет его для прочтения. Фотографии, дизайн страницы и ссылки добавлены редакцией сайта и не принадлежат к оригиналу. Содержание и направленность материалов по ссылкам не являются отражением мнения редакции.