Гностицизм на новом витке русской религиозно-философской мысли

Лариса БЕРЕЗОВЧУК, РИИИ, канд. иск., доц.


Сегодня в самых широких слоях населения России возрождается религиозность. Во многом стихийный, этот процесс закономерно протекает сложно и болезненно. Если национальное самосознание, общество, государство в целом переживает трудные времена, то встречно активизируется интерес к размышлениям на темы духовного становления, духовного пути человека и поисков им в жизни христианских ценностей. При этом далеко не всегда очевидны собственно религиозно-конфессиональные истоки подобной рефлексии.

Обычно это книги светского характера - научные исследования в гуманитарной сфере (филологические, исторические, философско-культурологические, искусствоведческие и т.д.) либо же художественные издания - проза, поэзия. Их авторы - люди, живущие в миру, и написаны они для мирян-читателей. Но, несмотря на естественный интерес и духовную жажду, эта аудитория в подавляющем большинстве случаев не может самостоятельно разобраться в интеллектуально-мыслительных координатах современных сочинений на религиозную тему. С одной стороны, читатели не владеют конфессионально определенной богословской традицией, с другой - не искушены в специфике научного и, подчеркну, светского философского осмысления религиозной проблематики, по своей природе крайне сложной для рационалистического познания.

И третий момент. Как показывает традиция русской религиозно-философской мысли, импульсом к появлению светских сочинений не религиозную тему чаще всего оказывается опыт личности автора - логика внутреннего ее развития, становление системы мыслительных координат, потребность реализовать творческий потенциал, судьба в целом. Эта логика, в конечном итоге, приводит, пусть к запоздалому, почти всегда трудному, но счастливому и значимому обнаружению основополагающей роли в жизни человека христианских ценностей.

Но пути обретения личностью веры и Бога закономерно бывают разными.

Сложнейшие обстоятельства внутренней жизни современного человека, сознание которого мучительно и напряженно стремится обрести духовные ориентиры, запечатлены в книге религиозно-философской прозы "На Бога надейся", изданной в Санкт-Петербурге издательство "Алетейя". Ее автор, Борис Левит-Броун, историк искусств по образованию, поэт, писатель и художник, родился в 1950 году в Киеве. "На Бога надейся" - книга свободных - не академических - философских размышлений также на тему "духовного пути" человека к Богу.

По жанру сочинение Левита-Броуна ориентировано на традицию философских писем, в отечественной словесности восходящей к переписке, например, Чаадаева или Гоголя. По своему существу - это камерный жанр философской рефлексии, позволяющий адресату и адресанту предельную искренность и доверительность. Участники подобной переписки в общении друг с другом проясняли, в первую очередь, для себя наиболее важные экзистенциальные вопросы, делились сокровенными размышлениями о смысле жизни человека, смысле Бытия, о самых сложных и мучительных обстоятельствах внутренней жизни каждого. В книге "На Бога надейся" в центре внимания автора оказывается осмысление жизненного пути личности в координатах христианства. При этом полемически сопоставляется несколько точек зрения на одни и те же проблемы, что проистекает из несовпадения позиций участвующих в обмене мнениями по кардинальным вопросам духовной жизни человека сегодня.

Их - трое. Первый - сам АВТОР. Он - верующий, принципиально утверждающий ценности христианства (примечательно, что в тексте автор не акцентирует момент своей конфессиональной принадлежности). Второй участник переписки - человек, которого можно назвать "стихийно неверующим". Он вполне интеллектуально оснащен, и при этом вовсе не является воинствующим атеистом, понимая значимость религиозного мировоззрения для современного человека. Но свои поиски смысла жизни пытается вести с позиций приоритетов рационализма. Третий участник этой переписки - "стихийно верующая" женщина. Она, как и АВТОР, также поглощена духовными исканиями, но они существенно расходятся с сугубо христианской ориентацией его пути, отличаясь иногда почти опасным религиозным эклектизмом. Внутренний мир этой искренней, интеллектуально неискушенной, во многом наивной, женщины откликается, в первую очередь, на мистические элементы самых разных вероучений, вплоть до эзотерических доктрин.

Таким образом, книга религиозно-философской прозы Левита-Броуна оказывается "горячей" по проблематике: она вырастает из вполне всем очевидного на рубеже тысячелетий плюрализма в концепциях ценностей. В жизни общества "на равных" сегодня могут существовать и духовный нигилизм, и потребительская апология сиюминутных радостей жизни, и подлинная озабоченность поисками общечеловеческой высшей цели, ценностей и смысла жизни. Столкновение разных точек зрения на истоки духовной опоры для человека является - если угодно - композиционным фактором, цементирующим фрагментарный текст книги "На Бога надейся".

Переписка велась с конца 1994 по середину 1996 года. При этом в тексте книги практически отсутствуют какие-либо реалии внешней жизни - историческое время не опредмечено в событиях и фактах; лишь изредка в тексте появляются воспоминания о прошлом, о друзьях и родственниках, о полученных ранее художественных и интеллектуальных впечатлениях. Последние оказываются значимыми лишь с точки зрения формирования духовного пути участников переписки и их внутреннего мира, его напряженности. Основной массив текста - это "ответы" Левита-Броуна в форме религиозно-философских размышлений на высказанные в письмах к нему его знакомыми отдельные суждения. Поэтому письма "стихийно неверующего" и "стихийно верующей" представлены фрагментами, они кратки, ибо их роль в книге - быть лишь импульсом для рефлексии автора, стимулируя ее несовпадением как жизненного опыта, так и поисками смысла и ценностей в жизни.

Основное в книге - это изложение авторской точки зрения на проблему духовного становления человека, неразрывно связанную с его религиозностью, с христианством, с его верой. Борис Левит-Броун не скрывает того, что это - его персональная, субъективная система воззрений, формированию которой способствовала вся прожитая им жизнь, весь приобретенный опыт, включая такие внутренние психологические обстоятельства, как типологические черты личности, темперамент, творческие способности, интеллектуальные увлечения и круг чтения.

Наверное, эта книга была бы любопытна для психоаналитика, настолько выстраданная автором система религиозных воззрений, его духовный путь оказываются теснейшим образом связанными с сугубо психологическими факторами. Но в свете основной темы книги - поисков человеком христианских ценностей - читателю крайне важно понять иное: что - конкретно - стимулировало становление принципиально христианской позиции Левита-Броуна, выраженной им в весьма условной форме "писем"? Каким, в результате, оказывается предлагаемый современному человеку "авторский" путь духовного развития? Какие ценности в конечном итоге оказываются основополагающими для всех - верующих и неверующих - людей сегодня, чтобы проживаемая ими жизнь не обессмысливалась?

Путь к христианству Левита-Броуна - это путь мыслителя-философа, путь "книжный", когда собственная вера прорастает не изнутри души, измученной тьмой Бытия, а из рационально воспринятых - если угодно, "снаружи" - постулатов религиозной философии.

В книге "На Бога надейся" разворачивается широчайший спектр мыслительных искусов, соблазнов, которые на книжном рынке современной культуры выдают себя за религиозное мировоззрение и даже за христианское вероучение. Здесь и эзотерические - теософские и антропософские - трактаты, вплоть до откровенного оккультизма; здесь и сочинения западноевропейских философов-экзистенциалистов, в которых также остро ставится проблема обретения Бога; здесь и тексты русской религиозной философии, в высшей степени проблематичные с точки зрения ортодоксального Православия; здесь и трактаты Отцов Церкви, в воззрениях которых неподготовленному человеку очень сложно отделить неоплатонический слой от христианского; здесь и книги, написанные современными последователями индуизма и буддизма, типа ставшего столь популярным в России Кришнамурти, и многое другое. В каждой такой книге речь идет о Боге, и даже о христианском Боге. Переписка делает очевидной опасность неразборчивости в чтении для человека, озабоченного сегодня поисками духовных ориентиров. Если отсутствует духовное руководство пастыря, представляющего Церковь той или иной христианской конфессии, то путь "самодеятельного" освоения неофитом доктринальных текстов превращается в рискованное для души плавание по штормовому морю. Ведь на первый план в подобном чтении выдвигается не христианский Завет и утверждаемые им ценности, а личный опыт человека, живущего в миру, и уровень развития его интеллекта, его рациональность.

Рационалистически оправдываемый и столь же рационалистически объясняемый путь к христианскому вероучению запечатлен Левитом-Броуном на страницах его труда. Процитирую фрагмент, в котором объясняется (именно рационалистически объясняется!) такое метафизическое событие во внутренней жизни человека, как обретение веры:

"Великая проблема сознания, великая работа ума - сосредоточить перед внутренним своим взором всю разорванность своих догадок, своих слабых и потаенных упований, трусливых полупрозрений-полузажмуриваний, <...> собрать все это, чтобы увидеть дух, как реальность. Именно это я и подразумевал, когда говорил об усмотрении неподвластного, об открытии духовного континуума и об осознании его как свидетельства духовного бессмертия, что не может служить доказательством в рациональном смысле, но может стать интуитивным основанием веры, основанием неопровержимым.

Само узрение реальности духа есть великая проблема, но куда неизмеримо труднейшей проблемой является собственно вера. Воистину понятен пафос отчаяния слабодушного, восклицающего: "Но как поверить во все это!", ибо вера есть подвиг, подвиг духовной свободы, как говорил Бердяев, а многие ли среди смертных способны на подвиг? Творческий подвиг победы над тиранией разума в самом себе - это Армагеддон, в котором душа должна отстоять правоту своих интуиций и велений перед несметными ордами мирских необходимостей и страшной душевно-разрушительной, духовно-истребительной технологией и логистикой разума."

После долгих лет большевистского запрета на свободу религиозной жизни для тех, кто стремится вновь обрести веру, Завет христианства, в первую очередь, связан с добровольным обретением смирения, утраченной способности души к покаянию, к радостному принятию Божьего Творения - жизни, дабы обрести внутреннюю стойкость к испытаниям судьбы и понять смысл своего прихода в этот мир. Борис же Левит-Броун, мирянин, не колеблясь, принимает на себя роль учителя, проводника для других в их духовных исканиях. Убежденность в силе своих рациональных суждений позволяет автору высокомерно наставлять своих адресатов - и заодно всех читателей - в "правильной" вере:

"Одно только скажу Вам - Вы не должны раздражаться разностью наших путей, наших достижений. Это разность наших судеб, это разность наших предназначений. Не забывайте6 кому дано раньше и полней, с того и спросится больше по жизни его. Я чувствую не одну лишь потребность в личном душевном покое и утолении моих духовных жажд. Я имею тяжкую заботу откровения моих духовных знаний, донесения их до ушей неслышащих, до душ недышащих. Я чувствую это как жгучую потребность6 как внутреннее веление, а исполнить это веление мне не удается. И речи моей не внемлет глупый свет. А ведь Откровение не просто приходит тебе. Оно становится тобой, и оно начинает говорить тобой через тебя. Оно не приоткроет таинств Господних другим, но оно даст тебе исповедать Господа и, может быть, привлечь на путь Господень других, чтобы и им в их духовном пути открылись таинства".

Так светский писатель и философ превращается, вначале - в проповедника, а затем в пророка, стремящегося "глаголом сжечь сердца людей", у которых путь к христианским ценностям складывался иначе. Совместима ли такая гордыня "от ума" с нравственными заветами христианства? Допустим ли для верующего христианина отказ от пастырской роли Церкви, призванной помогать людям обрести веру, услышать сокровенный смысл канонического Слова? Наверное, не случайно во время письма автору пришли на ум такие, едва ли не бранные слова, характеризующие богослова Иоанна Шаховского:

"...кондового ортодокса церковного православия, человека, одаренного могучей словесностью, но в критике свободного религиозного ума выглядящего страшной машиной подавления духовной свободы, отпетого боятеля свободомыслия".

Что в христианской традиции означает словосочетание "свободный религиозный ум"? Левит-Броун не скрывает того, что путь его духовного развития и приобщения к христианскому вероучению, в первую очередь, связан с традицией русской религиозной философии - с трудами Франка, Ильина, Гершензона, Флоренского, Федотова, Булгакова, Шестова и других. Своим же "духовным отцом" он считает Бердяева. Для человека, не получившего профессионального богословского или теологического образования сочинения светских философов на религиозную тему представляют весьма опасный искус. Одно дело, когда их аналитически исследует ученый - историк философии. Но совсем другое - искать в них ответы на жизненно насущные вопросы религиозного становления личности, полагать эти труды заменителями канонических для христианства текстов, Церковных обрядов и таинств. Не углубляясь в эти вопросы, отмечу лишь, что свободная религиозная философия, вырастающая на почве Православия, но нетождественная каноническому православному богословию, атрибутируется им в подавляющем большинстве случаев как философская ересь, враждебная Православной Церкви, а иногда и христианству в целом.

Так становится понятным, почему Левит-Броун в своей религиозно-философской рефлексии отталкивается от утверждения о мировой падшести, от исконного противостояния Света и Тьмы, от апологии смерти как вершины духовного восхождения личности, от приоритетности духа над душой в процессах ее становления, когда она должна достичь состояния богочеловека. При том, что в тексте автор неоднократно именует Ницше "злым гением", концепция богочеловека уж слишком резонирует сверхчеловеческим. Автор книги "На Бога надейся" исходит из постулата гностического происхождения "о дуализме сущего", воспринятом из русской религиозной философской мысли. Об этом свидетельствуют такие суждения:

"Свобода от мира и есть свобода духа! Дух и мир противостоят в непримиримом антагонизме: Бог-Дух и мир-богоотпадение".

Точно те же гностические истоки просматриваются в рассуждениях Левита-Броуна о сущности Духа, как "мира иного, противоположного этому материальному миру". И в то же время автор не устает повторять подлинно христианские слова:

"Свет Божий есть Благодать, и то, что дается по Благодати, дается Любовью за Любовь. Любовью же за любовь дается больше, чем справедливостью за заслугу. Это христианская истина, и открывается она душе, в Бога верующей и на Бога уповающей".

Очевидно, для Бориса Левита-Броуна, точно так же, как для тысяч и тысяч наших современников, стремящихся обрести веру, - путь к Божественной Любви и Благодати оказывается мучительным и непростым. Ведь на самом деле человеку, живущему в миру, очень сложно усмирить гордыню своего искушенного интеллекта и радостно, покаянно открыть свою душу каноническим установлениям любой из христианских конфессий. Лишь тогда являет себя прямой - а не символический - смысл Евангельского речения: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное".

http://religion.russ.ru/expert/20020705-berez.html